— Слушаюсь, Дмитрий Дмитриевич! Вам, конечно, виднее на месте, не смею спорить...
Обо всем вроде бы удалось сговориться с Вяземским — Смирновым. Тем не менее в четко разработанный план понадобилось вносить существенные поправки.
Чернобородый вежливо отклонил предложение Дим-Дима содействовать безопасному его возвращению в Париж. С явным оттенком хвастовства заметил, что друзья у него по ту сторону границы всемогущие и устроят переправу как должно. Чувствовалось, что с отъездом из Петрограда не торопится. Шныряет допоздна возле красноармейских казарм, что-то вынюхивает, что-то высматривает.
На Гороховой было известно, что чернобородый гонец Кутепова из «горячих голов». Это, естественно, вызывало озабоченность. Поди знай, что на уме у взбесившегося беляка! Не хватает еще дождаться какой-нибудь пакости. Отпустишь вражину подобру-поздорову, иначе нельзя согласно условиям задуманной игры, а в благодарность получишь дикую выходку вроде стрельбы на улице или швыряния бомб.
Ради перестраховки решено было ускорить отъезд ретивого полковника. Незачем ему околачиваться в Петрограде, пусть убирается восвояси.
В тот вечер чернобородый ужинал в ресторане «Белая ночь» на Петроградской стороне. Засиделся, как всегда, допоздна, с удовольствием потягивая сладкую вишневую наливочку. Был в превосходном настроении. Заказывал оркестру «Очи черные» и «Гайда тройка», велел снести за соседний столик полдюжины шампанского в презент от неизвестного лица, строил глазки молоденьким женщинам.
Рассчитался он с официантом ровно в полночь. Вышел из ресторана, поискал извозчика и, не найдя такового, поплелся к себе на Васильевский остров. Мурлыкал вполголоса нечто весьма фривольное, слегка пошатывался.
В первом часу ночи с ним приключилась до крайности нелепая и обидная история.
Не успел чернобородый перейти Тучков мост, как из темноты перед ним возникли три дюжих молодца, умеющие управляться со своим делом быстро и сноровисто. Один из них, ни словечка не сказав, приставил ко лбу Вяземского — Смирнова холодно поблескивающее дуло револьвера, а двое других с ловкостью цирковых фокусников молниеносно опустошили содержимое его карманов.
— Караул, гра-а-бят! — попытался воззвать к милиции чернобородый и тут же вынужден был умолкнуть, приведенный в чувство тяжелыми затрещинами. Бельгийский десятизарядный браунинг вызвал похвалу дюжих молодцов, но еще более возликовали они, быстренько обследовав все отделения его бумажника.
— Казенные там бумаги у меня! Верните хоть бумаги! — смиренно попросил чернобородый. На снисхождение дюжих молодцов он не очень рассчитывал, скулил просто так, для порядка. Однако бумаги ему швырнули обратно и даже оставили в бумажнике рублей восемь на мелкие расходы. Вслед за тем он был награжден сильным пинком в зад, и ночное происшествие закончилось.