Долгие недели ушли на томительное ожидание ответного хода генерала Кутепова.
Давно вернулся в Париж чернобородый полковник, успел отчитаться на рю Колизе и вновь уехать, на этот раз в Черногорию, к месту своего постоянного жительства. Давно истекли все сроки, а Кутепов все еще не обнаруживал интереса к подкинутой ему приманке, будто и не велик был искус.
Лишь в последних числах декабря, в канун нового, 1924 года, дождались наконец весточки из Парижа. Поступила она по согласованному с чернобородым каналу связи.
Это было маленькое частное письмецо с перечислением заурядных семейных новостей, адресованное к тому же не Дмитрию Дмитриевичу Зуеву, а подставному лицу.
Скупые шифрованные строчки, предназначенные для Дим-Дима, оказались нарочито сухими и сдержанными. По старой полковой дружбе Дмитрия Дмитриевича Зуева приветствовали, но в форме намеренно безличной, какой-то неопределенной.
Важнейшее заключалось в требовании реальных доказательств существования нелегальной офицерской организации. Доказательства генерал Кутепов желал иметь внушительные: дислокация войск Петроградского военного округа, описание нового стрелкового оружия Красной Армии, новый полевой устав пехоты.
Цена была назначена по-базарному, с бессовестным запросом, и все же Карусь чувствовал себя победителем. Замысел его, похоже, оправдывался, приманка сработала надлежащим образом, и теперь надо было хорошенько обдумать дальнейшие ходы, завязав всю комбинацию тугим морским узлом.
От мысли отправить в заграничный вояж самого Дмитрия Дмитриевича пришлось отказаться. Соблазнительно выглядела встреча двух преображенцев, немалые преимущества сулила, но шаг этот был бы ошибочным, чересчур рискованным.
Комбриг Зуев слишком заметная фигура, ему нельзя разъезжать по конспиративным свиданиям. Да и не к лицу главе серьезной антисоветской организации становиться мальчиком на побегушках. Исполнителей у него вполне достаточно, найдет кого отправить.
Срочно нужен был курьер.
Желательно из бывших офицеров гвардии, лично известных генералу Кутепову, что упростило бы контакты. И, само собой разумеется, вполне надежный человек. С житейским опытом, с умением ориентироваться в трудной обстановке.
Имя штабс-капитана Муравьева первым произнес Дмитрий Дмитриевич Зуев, и это было похоже на сеанс отгадывания чужих мыслей. Оба они, и Карусь, и Дим-Дим, как выяснилось, думали одинаково.
— Согласится ли Назарий Александрович?
— Полагаю, что отказываться не будет, — сказал комбриг Зуев. — Он у нас дядя с твердыми взглядами. И Кутепова знает как облупленного, — служил у него в батальоне...