Строгая ревизия, предпринятая по распоряжению Мессинга, промахов и упущений не обнаружила. Все было сделано, как до́лжно, с необходимой предусмотрительностью, и теперь оставалось лишь строить догадки о причинах катастрофы.
Провалы всегда тягостны.
Чувствуешь себя виноватым, чего-то своевременно не доглядевшим, в чем-то жестоко заблуждавшимся, ищешь и не находишь толкового объяснения случившемуся, впадая от всего этого в еще большую тревогу.
Добро, если провал не связан с кровавыми жертвами, если имеются и время и средства для исправления допущенной ошибки, тогда хоть последнее слово остается за тобой. Хуже, когда в результате провала гибнет товарищ. Тут уж ничего не исправишь, сколько ни старайся, и не доищешься многих тайн, потому что мертвых воскресить нельзя.
На Александра Ивановича неудачи действовали, как подстегивающие удары кнута. Молчаливый от природы, он замыкался в себе, терял сон и аппетит, часами оставаясь наедине со своими раздумьями. Близкие друзья знали это свойство его натуры, попусту в такую пору не беспокоили.
Всеми мыслями Александра Ивановича завладел вытащенный из Фонтанки лицеист Замятин. Совпадения, конечно, мало что способны объяснить, опираться на них рискованно, и все же была у Иннокентия Иннокентьевича некая замаскированная часть его скромного бытия, очень уж старательно скрываемая от посторонних. Вопрос весь заключался в том, связана ли она с возросшей в последние месяцы активностью лицейского подполья или не имеет к ней никакого касательства.
Лицейская эта публика, кстати, всегда выступала как сплоченная и неплохо организованная сила. Имелся у них когда-то свой клуб, именуемый Собранием лицеистов. На Мойке, в доме известного столичного ресторатора Донона, просуществовал до весны 1919 года. Была собственная кофейня на Караванной улице, ликвидированная по требованию Петроградской Чека, был коллективный огород на Полюстровской набережной. Пытались они, под флагом коммерческих соображений, открыть и свой аукционный зал в городе, хлопотали об аренде помещения на Невском проспекте, да сорвалась эта затея.
Печатника в бывшем лицейском хозяйстве интересовал лишь клуб. И даже не собственно клуб, в помещении которого разместились теперь коммунальные учреждения, а члены этого привилегированного аристократического Собрания, фотографические их изображения.
Предпринятые им розыски увенчались полным успехом. Ни единой бумажки не пропало в архиве за истекшие годы, ни единой фотокарточки. Прямо хоть садись и пиши по клубному делопроизводству историю благородного Собрания лицеистов: кого и когда принимали в действительные члены, кто выступал поручителем, каков был вступительный взнос.