Увы, в беспокойных чекистских буднях нередко случается этакое нагромождение сплошных неожиданностей. Важней всего в подобной ситуации сохранить выдержку, хладнокровие. И еще, пожалуй, способность из собственных упущений извлечь правильные выводы. Вот тогда, смотришь, и пойдет на убыль черная полоса неприятностей и дождешься наконец-то истинного успеха.
Были предприняты энергичные меры к немедленному розыску бежавшего врангелевца. Исчез он в Ленинграде и, надо думать, далеко уйти не успел.
Оперативные группы чекистов перекрыли все вокзалы, пригородные железнодорожные станции, ночлежные дома, воровские хазы и притоны. У работников милиции и угрозыска появились подробные описания примет Архипова.
Несколько проще было разобраться с его знакомцем на Волховстрое. На сей счет местным товарищам следовало руководствоваться четкой инструкцией Петра Адамовича: интереса своего ни в коем случае не обнаруживать, держаться по возможности в тени, но каждый шаг Василия Меркулова взять под неослабный контроль.
Спустя два дня, в студеное январское воскресенье, комвзвода Меркулов собрался на побывку в Ленинград. Подал рапорт по команде, сослался на неотложные семейные обстоятельства и, выписав в штабе батальона увольнительную, приобрел плацкартный билет на ночной вологодский поезд.
Известие об этом, признаться, обрадовало Каруся. Почему-то он был уверен, что Василий Меркулов непременно выведет на след беглеца, и заранее предвкушал, как развернутся дальнейшие события.
Но получилось все по-другому — и неожиданнее, и, главное, значительно перспективней. Так уж устроена жизнь — нельзя вогнать ее в жесткие рамки загодя заготовленной схемы, распорядится она на свой вкус.
С вокзала Василий Меркулов отправился пешочком на Стремянную улицу, в холостяцкую свою берлогу. До середины дня отсыпался, приводил себя в порядок, а в третьем часу, зябко поеживаясь, вышел из дому.
Не в холодной казенной шинельке на рыбьем меху и не в буденовке, а заправским щеголем. В дорогой енотовой шубе, в высокой бобровой шапке, лихо сдвинутой набекрень. И походочка была у него отнюдь не строевая, неторопливая. Повстречались бы с ним красноармейцы его взвода и наверняка не узнали бы своего бравого командира.
Около пяти часов вечера, нагулявшись досыта, франтоватый отпускник завернул в кавказский ресторанчик «Старый Тифлис», расположенный неподалеку от шумной Сенной площади. Снисходительным барским жестом поприветствовал бородатого швейцара, услужливо подхватившего его шубу и бобровую шапку, с удовольствием оглядел себя в массивном зеркале, рядом с которым возвышалось чучело огромного медведя. Чувствовалось, что в «Старом Тифлисе» Василий Меркулов не впервой и порядки здешней ресторации хорошо ему известны.