Кокошка вызвал Таубена и велел отвести Ярду на чердак. По пути Таубен показал Ярде подвалы: в одном хранилось масло, в другом — пустая посуда. Неожиданно Таубен спросил:
— О чем это тебе рассказывал Радикс?
— Кто? — переспросил Ярда.
— Радикс. Пан шеф у нас называется Корнем, Корешковым королем. По-латыни Радикс. Понял? Что он говорил?
— Пан Радикс учил меня, как следует вести себя с покупателями.
— Ясно! — издевательски произнес Таубен. — Пересказывал Евангелие от святого Ацидума. Так мы зовем его жену — святая Кислота, по-латыни Ацидум. Едкая баба. Хозяин у нее под каблуком, повторяет все, что она ни скажет. А он — добряк…
Деревянные ступеньки скрипели, пахло травами и мышами. Остановившись у двери с надписью «Чердак лавки», приказчик крикнул:
— Эй, Фердинанд, принимай помощника! — и ушел.
Ярда толкнул дверь. В углу кто-то громко храпел. Косой солнечный луч разреза́л полумрак, причудливо вырывая из него то стеклянный бок реторты на треноге, то каменную ступку, то мешок с травами — предметы казались таинственными, как в обиталище алхимика. За бочонками на душистых травах спал человек. Ярда с трудом растолкал его.
— Немного вздремнул… — сказал он, потягиваясь. — А ты кто?
— Ученик аптекаря, — объяснил Ярда.
— Ты не ученик аптекаря, а помощник батрака! — весело уточнил Фердинанд, вставая. Ярда с интересом глядел на него: батрак ему понравился. У него был высокий лоб, умные, добрые серые глаза, волнистые каштановые волосы и темные усики. Судя по красному носу, он не отказывался выпить, а может быть, служил раньше в погребке. Костюм батрака отливал всеми цветами радуги — масло, олифа, лаки и бронзовый порошок, казалось, состязались — кто больше вымажет пиджак и брюки.
По дороге на чердак Таубен успел шепнуть Ярде, что батрак — «соцан», то есть социал-демократ, и посоветовал остерегаться разговоров с ним. Но Фердинанд уже расположился с доской для резки трав и объяснял:
— Дело наше несложное — кроши мельче, береги пальцы. Делай все, что делаю я. Будем помогать друг другу. Так заведено у рабочих. Хозяева знают это и мешают нам объединяться. А мы, парень, еще такие дураки, что предаем своих, пожираем друг друга.
Не переставая говорить, он посвящал Ярду в тайны своего дела. Вскоре Ярда привык и к аптеке, и к батраку, а запахи целебных зелий, кореньев, эфира, благовонных масел и терпентина ему даже нравились. Фердинанд вел долгие беседы с мальчиком, и им обоим не было скучно на чердаке. Батрак вполголоса напевал песни рабочих-социалистов, Ярда подтягивал. Фердинанд был единственным человеком, который не говорил ему: «У тебя нет слуха». Содержание песен было для него важнее музыкального дарования.