Витторе обругал какого-то гондольера, едва не опрокинувшего его гондолу, и сказал проникновенным голосом:
— Я не могу долго сердиться на Марту, потому что люблю ее. Когда у меня нет пассажиров, с вашего позволения, я сочиняю песни о ней.
Витторе громко пропел о своей любви, лихо нажал на весло и довольно ловко остановил гондолу у Дворца дожей. Ярда догадался, что весь рассказ хитрого Витторе был точно рассчитан на этот путь. Если бы пассажиру понадобилось ехать дальше, гондольер угостил бы его более длинной историей. Встретив искательный взгляд Витторе, он окончательно убедился, что вся эта история придумана для развлечения туристов. «Форрестьере» охотно платят за «венецианский колорит».
— Марта, наверное, уже купила гондолу негодяю Беппо! — вздохнул Витторе.
Пришлось добавить ему на чай.
Группа, к которой примкнул Ярда, чтобы осмотреть Дворец дожей, была немногочисленной — высокая голубоглазая учительница-пруссачка, студентка-англичанка, трактирщик-сицилиец и подвыпивший староста из Штирии. Гид, стараясь заработать обещанные ему деньги, нес несусветную чепуху на трех языках — немецком, английском и итальянском.
Он долго водил их по археологическому музею, показывал им разные достопримечательности — геральдические знаки, статую царя Пергама, место сидения путешественника Марко Поло, зал Четырех дожей, зал Совета Десяти, комнату Трех инквизиторов, застенок с орудиями пытки, а потом повел на Мост вздохов.
Чем больше гид восхвалял Венецию, тем мрачнее делался сицилиец:
— Палермо заткнет за пояс двадцать таких Венеций!
Иностранцев поразил застенок с его темными и низкими камерами. Когда вода в каналах поднималась, узники тонули в этом застенке. В одной камере сохранилась надпись, сделанная кем-то из узников и подновляемая для туристов: «Избавь меня, боже, от тех, кому я верю, а от тех, кому не верю, — спасусь сам».
Орудия пытки вызвали у туристов ужас — тиски для пальцев, испанские сапоги, клещи, крюки… Ярда невольно вспомнил рассказы Эдгара По, а сицилиец презрительно произнес:
— У нас, в Сицилии, мучали больше и лучше!
Немка вздыхала и читала стихи Байрона, посвященные Мосту вздохов, косясь при этом на англичанку. Англичанка кисло улыбалась, глядя на воду. Сицилиец звонко плюнул в канал.
Вечерело. Гид торопился — он говорил об упадке Венеции, а по неписаному уговору все его коллеги ценили описание славы Венеции дороже и снижали цену, когда речь заходила о падении ее могущества.
Расплатившись с гидом, Ярда пошел на площадь святого Марка. Там туристы кормили нахальных голубей. Крылатые попрошайки проносились у самого носа Ярды, норовили усесться на плечи и голову… Он вывернул карманы и нашел для них немного крошек. Пока голуби клевали, он пересчитал деньги. Их, как всегда, было мало, и Ярда решительно зашагал в порт.