Пачкаю его белую рубашку своими слезами и чужой кровью. Всхлипываю, втягивая в себя его запах. И становится не по себе оттого, что я мгновение назад наблюдала чужую смерть, а сейчас нахожусь рядом с кем-то, настолько наполненным жизнью и силой.
Он держит меня, и с каждой последующей секундой ощущаю, как эти объятия перерастают в путы. Руки жёсткие, и весь он как каменное изваяние. Ощущаю давление на макушке и поднимаю зарёванное лицо.
Встречаюсь с равнодушным синим взглядом. Стихия, что бушевала в его глазах ещё минуту назад, улеглась. Полный штиль. Ни ветерка.
Наблюдает за мной из-под пушистых, тёмных ресниц. Едва сдерживаю порыв провести по ним подушечками пальцев и проверить, так ли они шелковисты, как кажутся. Узнать, есть в нём хоть что-то мягкое.
Или он весь такой – из гранита и стали.
Становится не по себе. Хочется повести плечами, снять напряжение. Но вместо этого пытаюсь отстраниться от него, но ничего не выходит. Держит. Крепко.
Убирает упавшую мне на щёку прядку волос за ухо. Проводит по чувствительной коже ушной раковины пальцами, едва касаясь. Вызывая в теле ответную дрожь. В его прикосновениях нежность, но холодный взгляд, которым он меня оценивает, действует отрезвляюще.
Ямадаеву нельзя верить. Я не должна забывать об этом.
– Теперь ты будешь послушной, Пирожок? – спрашивает, наклоняясь к шее. Почти касаясь её губами. Царапает щетиной, пока не добирается до мочки.
Якуб, словно демон-искуситель, зачаровывает меня интонациями своего низкого, хриплого голоса. Пьянящего и сводящего с ума.
В какой-то момент ловлю себя на мысли, будто слышу назойливое жужжание. Это интуиция кричит очнуться от морока. Прийти в себя и вернуться с небес на землю.
Что-то явно не так. Это всё пережитый шок. Он мешает думать. И близость тела мужчины не позволяет сосредоточиться. Но суть вопроса всё же врывается в сознание. И вызывает атомный взрыв.
Я смотрю в его лицо округлившимися от ужаса глазами.
Он пугает меня. До чёртиков.
Не только потому, что убил человека. Я могла бы принять это за попытку защитить меня. Спасти от изнасилования.
Но сейчас стало ясно, что он способен стереть человека с лица земли лишь потому, что ему хочется наказать пленницу. Проучить и подчинить. Поставить на место. И это куда страшнее.
– Ты чудовище, – произношу едва слышно.
Его губы ломает подобие улыбки.
– Не забывай об этом никогда. Если я пожелаю, ты не вернёшься обратно. Но я даю тебе право выбора. Если сама придёшь ко мне – верну мужу.
Если сама залезу к нему в постель – додумываю его предложение про себя.