– Не-на-ви-жу, чтоб ты горел в аду.
Его рука совершает знакомое движение, протискиваясь между моим телом и матрасом. Пальцы ложатся на клитор, едва его касаясь. Обводят половые губы.
– Пока я в раю, Китикет, – целует моё плечо, и я готова поклясться, что он улыбается, – ты такая мокрая. Тебе нравится?
Член внутри вновь пришёл в движение. Боль перестала быть режущей, а я испытала приятную наполненность. Странное ощущение.
– Чтоб ты сдох, – посылаю проклятья, пряча от него своё пунцовое лицо.
Пальцы не прекращают ласкать клитор и губки. Заставляя забыть, что он совершает с моим телом абсолютно непозволительные вещи. Извращённые. Но это самое тело, вопреки моей воле, покалывает от накатившего желания.
Он растирает мою смазку, которой, кажется, очень много, у меня между ног. Тугой ком внизу живота тянет знакомой болью. Сладкой. И я поздно соображаю, что он уже реально трахает меня, не входя на всю длину. Но и то, что есть, разрывает меня напополам.
Ощущения двойственные. Непонятные. Будоражащие. Дразнящие. И от этой смеси эмоций я со всей силы зажмуриваюсь.
Хочется сбежать. Оказаться где угодно, только не здесь. Потому что я знаю, что после таких мощных переживаний меня обязательно ожидает жёсткий откат.
По его сиплому дыханию, животному рыку догадываюсь, что он на грани. Якуб то убыстряет движения члена в попке, то, почти останавливаясь, замирает. Едва скользя, добавляя лубриканта. И жёстче, грубее сжимая моё тело, вдавливая меня в матрас, вторгается в горячее нутро.
Мир вновь закручивается. Ощущаю себя так, будто перепила и ловлю «вертолётики». Сама не замечаю, как, прикусив ткань простыни, грызу её, совершенно потеряв рассудок.
Я почувствовала, как его член запульсировал, когда он начал кончать. А его пальцы быстрее задвигались на моём клиторе. Неожиданно судорога свела всё тело.
Он испортил меня. Свёл с ума, заставив биться в конвульсиях грязного удовольствия.
Это было так сокрушающе, так мощно, что кажется, у меня из уголка рта даже потекла слюна. Облизала губы, всхлипывая, пытаясь вернуть сбившееся дыхание.
Член покинул попку. Якуб выбросил использованный презерватив и откатился на другую сторону постели. Чистую. Сухую.
Оставив меня одинокой. Мокрой. И испачканной, как он того и хотел.
Я поджала к груди ноги, приняв позу эмбриона.
Его отстранённость смыла остатки полученного кайфа ледяной волной. По щекам потекли слезы унижения. Обиды. Боли. Уже не физической. Глубокой душевной.
– Я тебя никогда не прощу, – прошептала под нос. Возможно, он и не слышал этих слов.
Через некоторое время нашла в себе силы подняться с постели. Хотелось отмыться.