– Что же ты не позвонила Глебу или Матвею? – разорялся Кирилл. – Взрослым мужикам, которые в состоянии за себя отвечать и никуда не влезать?
– Я не сомневаюсь, что они уже в курсе ситуации, – злилась Лина. – Родители Глеба вчера были у тети Вики. И Матвей поможет, как может. Почему же вы тогда отказываете в этом праве Инге?
– Да будь моя воля, и ты бы сюда даже близко не сунулась, – отрубил Лаврецкий в запале.
– Вот и замечательно, что твоей воли здесь нет, так же, как и права мной командовать. – Свое состояние Василина могла охарактеризовать как «вывели из себя, загонят не скоро». – Может, я тебе и удивлю, но хоть Инга и твоя сестра, у нее тоже есть свое мнение о том, что ей нужно и что нет.
– О да, я в этом даже не сомневаюсь, – саркастически произнес Кирилл. Своего мнения у сестрички всегда было в избытке, даже в тот момент, когда она умудрялась вляпаться по самые уши. Как и у этой мадемуазель, сидящей напротив. Тут за одной-то приглядеть сложно, а она вторую вызвала.
– Вам дай волю, вы все неприятности на свою пятую точку соберете, – добавил он. – Ты на себя хотя бы посмотри. За последнюю неделю тебя преследует твой бывший парень, ты умудрилась связаться со мной, попасться на шантаж, вляпаться в историю с этой идиоткой, которая подсылает тебе «чудесные» подарочки. И ты мне говоришь о здравомыслии?
Каждое его слово переполняло и без того далеко не пустую чашу ее терпения. Опять он выставляет ее крайней. Все, хватит. Последние остатки выдержки просто рухнули в тартарары.
– Как ты не поленился заметить, я умудрилась связаться с тобой, – быстро-быстро, будто ей в любой момент могут заткнуть рот, проговорила Лина. – За последние шесть лет это моя главная ошибка – я умудряюсь связаться с тобой, – добавила с какой-то непонятной горечью. – Вот только как это исправить, не знаю.
– Исправить, значит? – переспросил он, и от этого вопроса стало как-то не по себе. – Ну и отлично!
– Ну и прекрасно! – выкрикнула она.
В машине повисла тишина. Каждый из них смотрел в разные стороны и не испытывал ни малейшего желания ни продолжать начавшуюся ссору, ни, тем более, извиняться, ведь вины за собой никто не чувствовал. Да, пакт о ненападении и мирный договор продержался совсем недолго.
Молчание, тяжелым занавесом висевшее между ними, нарушила Василина:
– Может, уже поедем? Мы вроде к Илье собирались.
– Диктуй адрес, – мрачно ответил Кирилл. По дороге в машине вновь воцарилась тишина. И лишь у самого дома искомого парня Аси Лаврецкий произнес:
– Знаешь, Мирославцева, ты, конечно, можешь твердить что угодно. И про ошибку, и что я тебе всю жизнь испортил. Вот только хрен тебе, а не спокойствие. – И, не обращая внимания на возмущенный вопль девушки, добавил. – Потому что я, в отличие от тебя, склерозом страдать не собираюсь. И вчерашнюю ночь забыть не дам, еще и повторим вдобавок. Мы же взрослые люди, сама говорила. Так что нечего рефлексировать. И, если не успокоишься, я тебя сейчас поцелую.