Чего нельзя сказать об Алле Юрьевне, вернувшейся, наконец, из Нижнего Новгорода. Грустный вид дочери не прошел мимо нее, да и Лилия с Викторией Владимировной не стали скрывать подробностей, свидетелями которых они стали. А поцелуй в больнице, к сожалению, видели все.
В конце концов, мать не выдержала и устроила Лине допрос, мотивировав тем, что она не вмешивалась в ее отношения, пока дочка не вляпывалась в чувства по самые уши. И вот, впервые за долгие годы, она видит как раз таки тот самый случай. Родион Константинович, конечно, был хорошим детективом, но до собственной жены ему было далеко – мама, надавив на Лину, вытащила из дочери практически всю историю. Похохотав над несколькими, на ее взгляд, смешными моментами, Алла Юрьевна сказала:
– Милая, а ты не допускала, что у него в тот вечер тоже была своя правда? Парню всего двадцать с небольшим, в этом возрасте кичиться чувствами, как говорится, совсем беспонтово, хочется показать свою крутость. А ты взяла и восприняла все всерьез. Даже если и так, прошло шесть лет, – акцентировала она. – Неужели он не мог за это время повзрослеть? Сама же говорила, он за тебя беспокоился. И сказал, что не отпустит.
– Мамочка, не начинай, пожалуйста. – Скрестив по-турецки ноги, Лина, наверное, в сотый раз расчесывала волосы, размышляя над прозвучавшими словами. – Какой не отпустит, если он даже не написал ни разу? Я молчу про то, чтобы позвонить или встретиться. Что бы у него в голове ни творилось, он переболел этим. Даже смысла не вижу о чем-то мечтать.
– А сама ему позвонить не хочешь? – усмехнулась Алла. – Может, он только этого и ждет? Или у тебя корона свалится, принцесска моя?
– Я не собираюсь за ним бегать, – отрезала Василина.
– Ну и дура, – кратко охарактеризовала кровиночку мама. – Твой папа тоже тем еще тормозом был, пока я дело в свои руки не взяла. Иначе и не было бы тебя. А Кирилл вроде парень неглупый и Родиону понравился.
– Мама! – остановила поток ее советов Лина.
– Хорошо, хорошо, молчу, – подняла руки в знак поражения Алла Юрьевна. – Но ты все-таки подумай, вдруг он изменился.
Они помолчали, потом мама задала новый вопрос – что любимая дочь собирается делать с Матвеем.
– Ничего, – помрачнела Василина. – Мамуль, ты же знаешь, он мне как брат, тут ничего и не может быть.
– Твой отец тоже был мне как брат, – усмехнулась Алла и погрузилась в воспоминания об общем детстве. Вскоре обе представительницы семейства Мирославцевых смеялись так, что их пришел разгонять глава семьи.
* * *
– Братец, будь любезен, скажи, чего ты пытаешься добиться, игнорируя Линку? – поинтересовалась Инга, появлялась на пороге кабинета Кирилла, в котором он вроде как должен был проверять курсовые своих студентов (ага, в последнее время он использовал этот предлог постоянно). На самом же деле Лаврецкий сидел перед открытой папкой с работами и бережно лелеял в руках бокал с неразбавленным виски.