– А ты бы приезжал почаще, – рассмеялась девушка. – Может, хоть узнавать тебя станем. А то тебя два года не было, фотки даже не присылал. Совсем забыл нас, зараза.
– Тебя забудешь, – хмыкнул Матвей. – До сих пор помню, как ты мне в десять лет в кошмарах снилась.
– Рокотов, я надеюсь, ты сейчас фигурально выражаешься? – грозно прищурилась Лина.
– Какое фигурально? Ты себя-то помнишь в шесть лет? Ты же на всех нас ужас наводила. С виду просто ангелочек, дунь – и расплачется. Вот и носились с тобой, как с принцессой. Тебя даже дядя Даня так называл – наша маленькая принцесса, помнишь? – тепло улыбнулся он.
– Он и сейчас так зовет, – призналась Василина. – Данил просто дочку хотел, похожую на Лилю. А родилось это чудовище, – покосилась она на бесящегося Глеба. – Причем по характеру он – вылитый мой папа, сам знаешь.
– О да! А ты прямо какая-то дикая смесь тети Лили и дяди Роди. Ты слишком много слушала про проделки Родиона, и во всем старалась ему подражать, помнишь? Никогда не забуду, как в нашу с Яром комнату пробралось завывающее привидение в простыне в цветочек, которое требовало наши души, но в качестве отступных согласилось на конфеты и мороженое, – хохоча, вспоминал Матвей.
– Не помню я такого! – возмутилась Лина, пытаясь скрыть улыбку. – Признайся, ты все врешь!
– Еще бы ты помнила! Тебе лет шесть было! После этого-то ты и стала сниться мне в кошмарах. Я даже позаикался денек. Знаешь, что еще более смешное во всем этом?
– М-м-м?
– Тетя Алла и теть Лиля тебя ругали, а вот дядя Родя стоял с гордым видом, будто ты премию Нобелевскую получала. Пока на него Алла не прикрикнула. Но как только страсти улеглись, взял тебя на руки и понес кормить шоколадом. А мы сидели в своих комнатах и завидовали, – признался Рокотов. Этот эпизод своего детства он почему-то запомнил отчетливо, как и многое из того, что связано с неугомонной девчонкой, которая сейчас сидела с ним на песке и машинально отбрасывала с лица вьющуюся каштановую прядь, сверкая огромными голубыми глазами. Да уж, незаметно для него девчушка выросла в удивительную девушку.
А Лина вообще ни о чем особо не думала. Ей просто было комфортно сидеть с человеком, которого она знала всю жизнь. Который притаскивал ей конфеты, когда была наказана, и утешал, когда падала и набивала себе синяки. В детстве, когда играли и родители выдавали что-то в духе «Вот вырастут детишки, поженятся, и мы породнимся», Василина удивлялась: разве они не одна семья? Теперь, годы спустя, ничего не менялось. Несмотря на время и расстояние, они не отдалялись друг от друга. Свои люди. Больше, чем родные.