Когда пришла в себя, не сразу поняла, что случилось. После долго отказывалась принять реальность — повреждения позвоночника и, как следствие, паралич нижней части тела. Казалось, это кошмарный сон или какая-то глупая шутка. Плохо понимала, что лопочат врачи и пытаются донести до меня родные. В голове стучало осознание — я больше не смогу ходить. Никогда.
Страшное слово «никогда». Никогда у меня не будет собственной семьи. Никогда не освою вождение автомобиля. Никогда не научусь танцевать вальс. Тысячи всяких «никогда» окружали меня, душили, лишая воли и желания жить.
Недели реабилитации я провела в каком-то вакууме, отгородившись от пугающей реальности. Из прострации меня вывели слова отца, говорившего, что не все ещё кончено. Он договорился со специалистом с мировым именем, гениальным хирургом. Надежда вспыхнула в душе, осветив жизнь.
А потом всё рухнуло. После ряда обследований врач вынес вердикт — безнадёжно. Слишком поздно я к нему попала и ничего уже не исправить. Рухнувшие надежды погребли меня под собой. Я продолжала есть, спать, дышать — жить. Но не понимала зачем.
Первый год после аварии прошёл как в тумане. Слезы, отрицание, истерики. Стыдно вспомнить. Постепенно пришло понимание — надо как-то жить дальше. Висеть ярмом на шее родных я не хотела. Не желала видеть их жалость и потому была в восторге, когда они после долгих споров отдали мне квартиру бабушки. Окончила онлайн-курсы менеджмента, это стало моим заработком.
Время шло, родные стали заезжать всё реже, всё чаще ограничиваясь телефонными звонками. Я сама этому немало поспособствовала. Мне не хотелось никого видеть. Я была рада этому покою. «Друзья» и парень испарились в первые месяцы после аварии. Я осталась одна, как того и хотела.
Со временем я пожалела о своём желании отгородиться от мира, но было поздно. Навязываться родным и выпрашивать у них внимание не собиралась. Чтобы не сойти с ума от одиночества и тоски, начала читать. Так книги и стали моей страстью и радостью.
Я свыклась со своей новой жизнью. Смирилась с тем, что моё пространство ограничено квартирой, а выезд на балкон заменяет прогулку. Реальные прогулки были большой редкостью. Не так-то просто спустить инвалидное кресло и парализованного человека с третьего этажа двум пожилым людям, а муж сестры — единственный молодой и сильный мужчина в семье — чуть ли не жил на работе. Да и не обязан он возиться со мной. Делает это периодически только по просьбе старшей сестры.
Так, хватит ностальгировать, спать пора. Мне, конечно, не нужно вставать на работу, у меня ненормированный график и рабочий день, но я старалась придерживаться режима. Хоть что-то нормальное в моей убогой жизни быть должно?