– Как вы думаете, Горбачев лично принимал решение? Ему принадлежало право сказать последнее слово?
– Ему принадлежит слава. Когда иностранные журналисты спрашивают его: «Это вы отдали приказ?», он отвечает: «Нет». И все рады: «Горбачев не виноват!» Но и он лжет, и они неправильно спрашивают. Надо ставить вопрос иначе: «Вы разрешили резню?» Да, он ее разрешил. Приказы отдавали командиры или министры – Пуго, Крючков. Но они согласовали с Горбачевым все, что будут делать. И Горбачев сказал им: «Ладно, ребята, попробуйте». А потом сидел у телевизора и смотрел, что творится в Вильнюсе. И не останавливал. Хотя ему звонил Ельцин и требовал: «Прекратите это безобразие!» Эти слова мне Ельцин позднее сам повторял при разговоре.
– Вы тогда связывались с Ельциным?
– Да, связывался. Я звоню в Москву, а мне говорят, что Горбачев спит. Лгут и ждут, когда настанет конец этого побоища, а его все нет – затянулось. И в тот момент Ельцин ему сам позвонил и сказал: «Прекратите!» В общем, Горбачев все знал и позволил убивать людей, от этого ему некуда деваться. При этом все в мире очень ценят его вклад в демократизацию и перестройку и то, что он подписал договор по ограничению вооружений.
– При этом реальность «нового мышления» все-таки действительно имела место.
– Да, имела. Но надо видеть картину целиком. Советский Союз был банкротом и не выдерживал военной гонки с Западом. То есть Горбачеву надо было спасать СССР и еще как-то получить деньги от Запада, поэтому он кое в чем уступал. При этом его целью было сохранить империю. Он позволял отойти сателлитам (странам Варшавского договора), но не Литве. Литва – это уже его вотчина.
– Как только Литве позволили уйти, Союз начал рассыпаться.
– Согласно горбачевскому же выражению, «процесс пошел». Но мы двинулись без позволения.
– У вас были встречи с Горбачевым? До или после?
– Да, я встречался с ним после 11 марта 1990 года, когда литовский парламент принял решение о независимости и началась конфронтация. Горбачев считал, что Литва должна уступить – и никаких переговоров. Но потом, наверное, западные руководители его убедили, что в ситуации, когда Литва хочет переговоров, а он от них отказывается, он выглядит плохо. В итоге мы встретились в июне 1990-го.
– Один на один?
– На первой встрече были руководители всех трех балтийских стран, а рядом с Горбачевым – премьер [Николай] Рыжков. А потом уже была встреча только со мной и моим заместителем Чесловасом Станкявичюсом, при Горбачеве был Лукьянов. Все-таки Литва была главным камнем преткновения. Они давили на нас, говорили, что если мы не отменяем Акт независимости, то должны хотя бы объявить мораторий на введение его в действие.