– И вы объявили мораторий.
– Мы не объявили. Но мы приняли документ, в котором это слово употреблялось. Как намерение или обещание начала межгосударственных переговоров. И они это подхватили и представляли искаженно. А мы лишь объявили, что мораторий возможен, когда начнутся межгосударственные переговоры; в этом случае мы были согласны не принимать новых законов в течение ста дней. Вот и весь мораторий.
И начались странные переговоры. С нашей стороны все было конструктивно: комиссии, документы. А с их стороны скорее игра – на проволочку, на время. Мы почувствовали, что они не хотят никакого соглашения. Потом они снова начали давить, вводить экономические санкции. И самое острие пришлось на декабрь 1990 года, когда Литва приняла бюджет на следующий год. По нему предполагалось, что Литва ничего не получает от Советского Союза и, соответственно, ничего ему не платит. Между государствами устанавливались бы торговые отношения: то, что вы раньше нам поставляли, теперь продавайте; то, что мы вам отдавали, будем продавать. На это они ответили танковым штурмом.
– У вас были союзники среди политической элиты Европы, которые оказывали влияние на Москву?
– Друзей, которые пошли бы «давить» на Москву, у нас не было. Вацлав Гавел (правозащитник, последний президент Чехословакии и первый президент Чехии с 1993 по 2003 год. – Прим. ред.) обладал только моральной силой. Тем не менее были общественные силы, которые влияли на свои правительства и даже на американское правительство – на президента Буша, например. Это были американские граждане, в том числе из Прибалтики.
– Литовская диаспора?
– И она, и латышская, и эстонская диаспоры, и много сторонников из других общественных групп, которые посылали требования и собирали конференции в поддержку Литвы. В Конгрессе США даже была принята резолюция обеих палат по Литве, по которой президенту Бушу полагалось нас публично поддержать. Но она носила рекомендательный характер – в Конгрессе также были те, кто настаивал, что президенту США не надо выкручивать руки и он сам должен принять ответственное решение. И Буш принял решение – не поддерживать безотлагательно стремление Литвы осуществлять суверенитет – и лишь предостерегал советское руководство от применения силы.
– Подготовка к новому Союзному договору, инициированная Горбачевым в 1990 году, разумеется, проходила без вас? Или все-таки вас пытались вовлечь в этот процесс?
– В 1990 году нас постоянно приглашали к обсуждению. Но если у моих коллег латышей и эстонцев не было решений о полной независимости (они собирались двигаться к ней через переходный период) и они по приглашению подъезжали не ссорясь, то мы отвечали: «Извините, мы не можем обсуждать внутренние дела соседней страны».