* * *
– До того как распался Советский Союз, вы когда-нибудь задумывались, что это возможно и что Таджикистан станет независимым государством?
– Нет. В отличие от других республик Советского Союза, в Таджикистане до 1990 года все было мирно. Началом процессов, которые привели к распаду, стали февральские события 1990 года в Душанбе (беспорядки, произошедшие на почве слухов о якобы предоставлении бежавшим из Азербайджана армянам квартир в Душанбе, предназначавшихся таджикам; нормализовать обстановку поручили представителям Минобороны и МВД СССР, которые применили огнестрельное оружие и боевую технику. – Прим. ред.)
– Как выглядели для вас приход Горбачева к власти, перестройка, отмена шестой статьи Конституции?
– Избрание Михаила Сергеевича Горбачева на должность генерального секретаря ЦК КПСС мы восприняли воодушевленно: и в Бадахшане, и в Таджикистане в целом мы думали про него как про очень молодого и энергичного (особенно по сравнению с другими) лидера и надеялись, что жизнь станет лучше. Поэтому и с перестройкой, и с другими инициативами часто получалось так, что в Москве еще не успевали принимать решения, а мы уже их реализовывали. Я как простой гражданин Советского Союза этот оптимизм тоже разделял.
В 1990 году меня как первого секретаря райкома партии пригласили на двухмесячные курсы в Академию общественных наук при ЦК КПСС в Москве. Нам говорили, что мы – золотой кадровый резерв Горбачева. Мы тогда встречались с Александром Николаевичем Яковлевым, и, когда я прочитал свой доклад, секретарь ЦК КПСС задал мне вопрос: «У вас [в регионе] есть альтернативная партия?» «Нет», – говорю. Он: «Надо создать». Я стал ему объяснять, что у нас сельский район, почти все мы друг друга знаем в лицо, и создавать новую альтернативную оппозиционную партию нет никакой необходимости. Но по тогдашним меркам считалось, что я поступил неправильно – неверно понял новую политику Москвы и посмел возразить секретарю ЦК. Мне даже сказали, чтобы я прощался со всеми своими должностями. Но ничего не произошло, а через несколько месяцев я был избран председателем Горно-Бадахшанской автономной области. В общем, мы твердо верили в партию, всегда поддерживали линию КПСС, и нам никогда не приходило в голову, что огромная страна, которой мы гордились, распадется, а мы станем отдельным государством.
– Неужели разговоров о независимости Таджикистана в 1980-е не было?
– В те годы я находился на Памире. Это горная местность, там все знают друг друга, и говорить что-либо против тогдашней линии партии было невозможно. Но после того как из Конституции убрали шестую статью, и я, и многие другие люди, которым был дорог Советский Союз, сказали, что это начало развала. В Душанбе тоже говорили, что партийное руководство поступило очень неправильно. Но о том, что мы хотим, чтобы наша республика была суверенным государством, я никогда не слышал.