Ценно и то, что мой собеседник не приукрашивал проблемы отношений латышей и русских. Он называл вещи своими именами и как технократ предлагал пути их преодоления. Четверть века назад он все из тех же прагматических соображений избегал обострения отношений с Москвой и старался использовать любые возможности, включая личные знакомства и неформальные связи, чтобы добиться повышения закупочных цен на зерно или права Риги самостоятельно назначать силовых министров.
Ивар Годманис оказался единственным собеседником в рамках данного проекта, чья политическая карьера продолжалась и много лет спустя после распада СССР. Это объяснялось не только его относительной молодостью – когда Союза не стало, ему было всего 40 лет, – но и его востребованностью в постсоветской Латвии в качестве эффективного технократа.
* * *
– В конце 1980-х вы стояли у истоков создания НФЛ, который привел республику к независимости. Что стало непосредственной причиной для возникновения организации? Ведь на первых порах вы выступали лишь против строительства Даугавпилсской ГЭС, которое вредило экологии (ГЭС строили с 1979 по 1987 годы, но прекратили после общественной и научной дискуссии о последствиях вмешательства в экосистему Даугавы, она же Западная Двина. – Прим. ред.).
– Я бы назвал несколько причин. Гласность, ставшая возможной с приходом Горбачева, частичная демократизация государственной системы – все это вначале было связано не с независимостью, а со стремлением к большей экономической и политической самостоятельности (и с попытками донести эти идеи до общества). Раньше это было в принципе невозможно. Конечно, существовали диссиденты, но в Латвии, как и в Эстонии и Литве, они были немногочисленны. У нас была своя Хельсинкская группа, как и в России тогда (Московская Хельсинкская группа – правозащитная организация, следившая за выполнением в СССР разделов Хельсинкского заключительного акта ОБСЕ от 1 августа 1975 года, касавшихся прав и свобод человека. – Прим. ред.). И, если бы не гласность, наверное, не было бы «Рахваринне» (от эст. Eestimaa Rahvarinne – Народный фронт. – Прим. ред.) в Эстонии, «Саюдиса» в Литве, Народного фронта в Латвии. Второй фактор – исторический: в отличие от остальных республик в составе СССР, балтийские имели опыт независимой государственности. Конечно, и у Украины в 1918 году он тоже был, но наш случай более продолжительный – с 1918 до 1940 года. При этом у балтийских республик были активные диаспоры за рубежом – латвийская эмиграция, к примеру, была хорошо организована. Для нас была важна диаспора в Америке, для Эстонии – в Скандинавии. Мы боролись здесь, наши земляки – там.