Мама стояла на кухне, краем глаза наблюдая за мной из окна и одновременно пытаясь что-то приготовить.
– Что ты делаешь? – спросила я, заглядывая ей через плечо.
– Я хотела порадовать нас запеканкой из лапши, но что-то… – Мама замолчала и потрогала вилкой подгоревшую массу. Она беспомощно поддела лапшу и рассматривала ее, пытаясь определить степень готовности. Но это не особенно помогло – часть запеканки была еще сырой.
Я прыснула.
– Как ты жила до встречи с папой?
– В нашем кампусе был очень хороший итальянский ресторан, – улыбнувшись, ответила она. – Мы с Валерией всегда ели там. Даже меню знали наизусть.
Я вдруг поняла, что совсем ничего не знаю о своей родной маме.
– А какая она была? – спросила я, старательно глядя в сторону.
Мама ласково улыбнулась.
– Давай закажем пиццу, и я расскажу тебе о Валерии.
Я взглянула на подгоревшую запеканку. Да, я все еще сердилась на маму из-за того, что она собиралась ограничить мою свободу. Но продолжать дуться на нее не могла. Вдруг она сама поймет, что перестаралась с чрезмерной опекой. К тому же мне и правда хотелось побольше узнать о Валерии.
Я кивнула.
– Хорошо, – сказала я и махнула рукой в сторону неудавшейся запеканки. – Я тут все уберу, а ты пока закажи пиццу.
Мама сделала шутливый реверанс.
– Как пожелаете, мэм.
Это было что-то новенькое. Я зажмурилась от удовольствия.
Пока мы ждали курьера с пиццей, позвонил папа. Мама включила камеру, и на экране появился Виктор.
– Нана! – радостно крикнул он, увидев меня, и тут же начал делиться новостями. – А мы летели на самолете.
– Ничего себе! – с воодушевлением воскликнула я. Ужасно захотелось прямо сейчас крепко обнять его.
Виктор болтал без умолку. Про поездку, про еду, про погоду. Про то, где они остановились. И возбужденно размахивал при этом телефоном.
Обстановка их комнаты показалась мне довольно спартанской. Большая кровать, две тумбочки, комод, письменный стол.
Я нахмурилась.
– Как называется это место?
– Отель «Секьюр…» или что-то такое, – ответил Виктор, и я поняла: они сейчас там, где выросли Кириан и Филемон. – Гляди!
Хихикнув, Виктор указал на огромную фреску рядом с дверью. На ней была изображена богиня любви. В интернете я уже видела немало изображений Венеры и поняла, что образ ее менялся в зависимости от идеала красоты той или иной эпохи. Может, поэтому мне никак не удавалось найти в ней черты своей прародительницы – слишком абстрактным персонажем она казалась. Особой связи я не ощущала.
До сегодняшнего дня.
Картина, которую показал мне Виктор, выглядела совсем иначе. Обнаженная Венера выходила из бушующих волн. Ее тело покрывала белоснежная морская пена. Длинные золотистые локоны сияли на солнце и прикрывали грудь. У богини любви были тонкие и правильные черты лица, а голубые глаза смотрели в небо.