Кровь застыла у меня в жилах.
– Твой дар… он не исчез? – Я нервно облизала пересохшие губы.
Кириан нахмурился.
– Конечно нет. А что?
– Проверь, – потребовала я.
Он скептически посмотрел на меня. Подняв руку, он покрутил указательным пальцем, и в комнату ворвался свежий бриз. Он ласкал мои разгоряченные щеки. Я почувствовала запах леса и аромат Кириана и облегченно закрыла глаза.
– А почему ты спросила об этом? – Кириан был явно заинтригован. Я не ответила, и он положил мне правую руку на бедро. Ту самую, которая только что нежно исследовала все мои изгибы.
Мурашки вновь пробежали по моей спине.
Я резко вдохнула.
– Нет.
Кириан замер. В глазах его мелькнуло недоумение. Он медленно убрал руку, сжав ее в кулак.
– Жаль.
Слезы выступили у меня на глазах. Я покачала головой.
– Не жалей об этом. Никогда.
Мы молча смотрели друг на друга. Недоумение в его глазах уступило место пониманию.
– Нам больше нельзя так делать, – тихо сказал он.
Я прикусила нижнюю губу, чтобы не чувствовать боль, пронзившую мое сердце, и кивнула.
Кириан резко встал и отошел. Он отвернулся, словно не мог больше смотреть на меня.
Слезы обожгли мои глаза. Чтобы не заплакать, я стала разглядывать комнату.
Она была похожа на ту, в которой я спала. Окна от пола до потолка прекрасно пропускали яркий дневной свет. Несмотря на бетонные стены и темную мебель, она вовсе не казалась мрачной.
Я сразу поняла, что здесь живет мужчина. У большой кровати, на которой я сидела, было кожаное изголовье. Рядом стоял черный комод, на нем лежали бумага и какие-то наброски. Наверное, рисунки Кириана. Я невольно задала себе вопрос: что изображено на последнем из них? Но вряд ли я когда-нибудь узнаю ответ.
Я печально отвернулась и взглянула на стол, стоявший напротив кровати. Здесь все было оснащено по последнему слову техники. В центре возвышался огромный плоский монитор. Вокруг валялись ручки и карандаши, стояла кофейная чашка и тарелка с крошками. Кресло у окна было полностью завалено одеждой. Судя по всему, Кириан превратил его в импровизированный шкаф. И хотя настроение мое окончательно ухудшилось, этот творческий беспорядок вызвал у меня неожиданную улыбку.
Я снова взглянула на Кириана. Он стоял ко мне спиной, устало потирая ладонями лицо, а затем вдруг резко повернулся. Он выглядел бесстрастным.
– Можешь объяснить мне, что произошло?
Я не была уверена, что стоит посвящать его в наш разговор с Венерой. Но я ведь сама бросилась ему на шею, а потом отвергла его. Думаю, он заслуживал объяснения.
– Когда я лежала без сознания, – нерешительно начала я, – у меня было своего рода видение. До этого момента я о нем не помнила.