Силав открыл окно, чтобы проветрить комнату. Сел в кресло, где только что сидел гость. Мокрой кошкой терся о ноги сквозняк.
Что за чертовщина?
Силав ощутил, как в душе просыпается странное беспокойство — словно он только очнулся и начинает различать очертания окружающих предметов. Понемногу опять становится тем, кем был всегда — судьей Эрнестом Силавом со своей волей, независимым суждением. А может, этот — как там его — Артур Винда вовсе и не был здесь?
Судья поднялся, заглянул в ящик стола, еще не задвинутый. Там валялся конверт, пустой и мятый. Взял его, скомкал, швырнул в угол. Потом громко рассмеялся и пошел в ванную почистить зубы. Вспомнились слова гостя: «Я никого не ограбил, ни к кому в карман не залез… Люди сами давали мне деньги…»
Вот именно — сами! Эрнест Силав почувствовал себя до того одураченным, что, вернувшись в комнату, не мог найти себе места. Что теперь делать? Что?
Звякнул ключ, вернулась жена, он слышал, как в прихожей она снимала пальто, сапоги.
— Жаль, не пошел со мной, — сказала жена, — очень интересный был спектакль.
— У меня и на дому был такой спектакль, что ахнешь, — мрачно отозвался Силав.
— Что случилось? — озабоченно спросила жена, в голосе мужа уловив необычные нотки. — При мне зашел какой-то мужчина. Тебя спрашивал. Спрашивал, не жил ли ты в городе Н. Я решила, твой знакомый. Оставила в квартире тебя дожидаться… Ты его встретил?
Силав буркнул что-то невнятное. Но тотчас в нем вспыхнула надежда.
— Послушай, жена, ты родилась и выросла в Бергуциеме… Не помнишь такую улицу Вимба? Дом номер тринадцать?
— В первый раз слышу… Да в чем дело?
Когда Силав довольно бессвязно обо всем рассказал, она упала в кресло и громко рассмеялась.
— Но должны же мы верить людям! — отговаривался он обиженно.
— Все верно! Винда — отличный психолог, на том и построен расчет… Ах, судья, судья, до чего ж ты беспомощен, когда не чувствуешь за собой статьи закона! Пойдем-ка лучше спать.
Примерно через полгода в суд поступило дело о мошенничестве, жертвой которого стали тринадцать граждан.
— Тринадцать — это только те, что заявили в милицию, сколько всего потерпевших, никто не знает, — пояснил прокурор.
Перед судом должен был предстать некто Артур Винда, рецидивист.
Судья Эрнест Силав попросил отвода, мотивируя его тем, что в этом деле он не сможет быть беспристрастным, поскольку подсудимый его хороший знакомый.
1971