Позади приглушенно жужжал аппарат, сноп света, вырвавшись из узкого окошка, устремлялся через зал и превращался на экране в людей, машины, дома. Юстина сидела в нескольких шагах от него, но ее мысли были не с ним, а с теми, кто мелькал на экране. Полумрак скрывал ее, но Каспару казалось, он видит ее лицо, а временами мерещилось, будто Юстина оборачивается к нему. Нет, конечно, нет… это только кажется. Каспар был не в силах оставаться в зале и, поднявшись, вышел. Тихо скрипнула дверь.
Рейнис толком не понял, почему ушел Каспар, но чувствовал, что это каким-то образом связано с Юстиной. Пожав плечами, он продолжал смотреть фильм. Прошло, быть может, с полчаса, вдруг его, подобно вспышке света, осенила догадка: ба! да ведь Каспар влюбился! Ну, конечно, влюбился! Это было как снег на голову, как первый жаворонок над снежными еще полями. Любовь стара, как само человечество, и все же каждое поколение ее открывает заново, находит, словно драгоценность, которую люди не унесли с собой, а только схоронили. Теперь Рейнис с небывалым интересом перебирал в уме свои стихотворения о любви. Он писал о ней, следуя каким-то образцам, и теперь чувствовал, что это его «творчество» было просто баловством. В нем пробуждалось что-то похожее на зависть: вот Каспар уже влюбился, а он еще нет. «Наверное, я просто неудачник, — подумал он. — Все у меня в жизни не ладится».
Рейнис отдался этой грусти, но потом она прошла сама собой. Впереди сидела Юстина, и он должен был волей-неволей смотреть на нее. Теперь и она в его глазах стала иной, не такой, какую он впервые увидел час назад. Ведь это была девушка, в которую влюбился Каспар, это была любовь Каспара. В голову пришла озорная мысль, и он наклонился к Харису:
— Послушай, ты, увалень, надо увезти Юстину у Япиня из-под носа.
— Какую Юстину? — удивился Харис, не сразу сообразив, о ком идет речь.
— Ну, дочку Бернсона, вон сидит перед тобой.
— А-а! — протянул Харис. — А как это сделать?
— Это придется сделать тебе. Выйдем из кино, предложи отвезти ее домой на «Победе». У Япиня всего-навсего мотоцикл. Так что дело верное.
Харис беспокойно заерзал на стуле, должно быть, такое приключение пришлось ему по душе — трудно было дождаться конца сеанса. Рейнис посмотрел на своего маленького соседа. Парнишка сидел, позабыв обо всем на свете, жадно следя за происходящим на экране.
— Нравится? — спросил Рейнис, положив руку на плечо соседу и стараясь заглянуть ему в глаза. Тот даже вздрогнул от неожиданности, будто только что проснулся, и долго не мог понять смысла сказанного. Наконец, радостно заморгал, закивал головой.