Ночь была странная. Небо ясное и глубокое, полная луна всходила над горизонтом, от ее света небо казалось совсем бездонным. А по земле мела метель. Дул упругий, северный ветер. Срывая выпавший поутру снег, он уносил его — и казалось, широкая белая речка течет по полю.
Дамбран брел по глубокому снегу в ту сторону, куда мела поземка. На расстоянии нескольких шагов от него шагала лошадь. Остановится человек, останавливалась и лошадь. И вот уже позади дом, надломившаяся яблоня и повалившийся забор. Они шли туда, где начинались поля, и вскоре роящийся снег укрыл их полностью.
Чуть слышно бухнул выстрел. Он слился с воем метели, и больше ничто не нарушило привычного течения ночи.
Утром чуть свет к дому Дамбрана потянулись за лошадьми колхозники, собравшиеся на лесованье. Во дворе их с плачем встречала Кристина.
— Люди добрые, несчастье-то какое… Я спозаранок проснулась, гляжу, хозяин прямо как был в одежде улегся на кровать и крепко спит, меня не слышит. А он завсегда раньше просыпается. Стала будить… Господи, помер… И дверь конюшни нараспашку. Салниса нет… Обыскалась повсюду, нет и нет… А на столе деньги и записка: «Это за Салниса. Я его все-таки покупаю». Господи, да что ж это? Несчастье-то какое…
1956
1
Где же он мог ее видеть?
Милая, удивительно знакомая девушка прошла мимо и кивнула ему, улыбнувшись. Прошла так близко, что Имант Цемит разглядел непросохшие после минутного дождя капли, подобно серебряной паутине на осеннем лугу, блестевшие у нее в волосах. Пройдя немного, Имант оглянулся. Девушка — тоже. Затем каждый пошел своей дорогой.
В одной руке у него была сетка, в ней несколько картошин. В другой — долгоиграющие пластинки: два концерта для скрипки с оркестром и одна из серии «Скрипачи мира». По правде сказать, пластинки покупать не стоило — в кармане остались одни медяки, а до получки еще целых три дня. Он и не думал их покупать, но, зайдя в магазин, не смог выйти, ничего не купив. Дурацкая привычка — лишь бы купить, позволяют финансы или нет. К тому же вспомнил, что в теткином чулане накопилась груда пустых бутылок. Тоже капитал. На худой конец можно будет сдать…
«Прошла, будто душистым садом повеяло», — подумал Имант. Или так пахнет теплый летний дождь? А может, липы на горе Гризинькалн? Где он все-таки встречался с этой девушкой? И когда? Нет, не вспомнить, как ни пытайся.
Имант шел не спеша. Торопиться некуда: воскресенье. А чуть впереди шагал плечистый парень в хорошо подогнанной, отутюженной форме офицера торгового флота. Он бы не обратил на парня никакого внимания, как и на других прохожих, шедших навстречу или обгонявших его, если бы моряк не сошел на той же трамвайной остановке и если бы не следовал той же дорогой, что и он. И все время впереди.