Утром, под возмущенные стенания Трейгера, взялись за раскопки могил.
С первыми двумя управились быстро: скелеты лежали неглубоко. Ничего примечательного Герасюк там не нашел, лишь подтвердил, что в них были захоронены останки старика и женщины.
Третья могила оказалась глубже первых двух, труп был завернут в старое рваное одеяло, которое ещё до конца не истлело.
Герасюк осторожно, рукой в перчатке, отогнул верхний угол рванины и отпрянул: полуистлевший труп был поистине страшен.
Дубовик прикрыл глаза и, вдохнув глубоко носом воздух, шумно выдохнул и отошел от могилы.
– Да, остался старик Гаврилов без клюквы… – пробормотал он.
Поленников выдал тираду, заполненную ненормативной лексикой.
Кобяков, сняв фуражку, беспрестанно приглаживал чуб назад, растерянно глядя вниз на останки последнего обитателя болотного острова.
Трейгер, на счастье, остался у палатки, делая какие-то записи. С «варварами», как он назвал своих спутников, он предпочел не участвовать в вандализме.
Все сидели у костра, растерянные и притихшие.
– Твои выводы, Пётр Леонидович? – наконец прервал тягостное молчание Дубовик.
Герасюк тяжело вздохнул.
– Этот человек был глубоко несчастен. Такое уродство в радость только учёным-тератологам. В том косном и безграмотном обществе, в котором он родился, ему бы не было места никогда, его бы просто уничтожили, вместе с матерью…
– Да, только неизвестно что лучше: быть убитым ещё в младенчестве, или влачить жалкое существование урода на болотах многие годы, – Кобяков передёрнулся. – А ведь его, в самом деле, жаль…
– Давайте, мужики, без сантиментов, – Дубовик поиграл желваками. – Наша жалость немного опоздала – лет эдак на пятьдесят… Сейчас меня волнует причина смерти этого человека, – он вопросительно посмотрел на Герасюка.
– Умер он, скорее всего, от естественных причин. Во всяком случае, никаких повреждений на его бренных останках я не нашел, – ответил эксперт.
– А если его отравили? – спросил Кобяков.
– Резонный вопрос. Но я взял пробы ткани с разных частей трупа. Посмотрим. А вот отпечатков для идентификации не будет, подгнил наш трупец, и, похоже, ещё до захоронения. Видимо, не сразу его обнаружил «могильщик». Успел подразложиться.
Дубовик поморщился:
– Умеешь ты, Петр Леонидович, красиво сказать…