Присев на ступеньки, закурили.
Первым начал Поленников:
– Я сейчас скажу вам одну вещь, друзья, которая, думаю, натолкнет вас на определенные выводы. Дело в том, что я хоть и номинально числюсь лесничим, но манкировать обязанностями не привык, а потому кое-что всё-таки делаю. Так вот, ещё с осени я в нашей округе закрыл все медвежьи ямы поперечными жердинами так, что их, во-первых, видно, во-вторых, даже если пропустишь, то просто так между ними не упадёшь. Но самое главное: ни в одной яме не было кольев! Они все уже давно сгнили, а поскольку медведи здесь вывелись, – последнего видели года два назад, – то никто и не менял их.
– Кстати, я ведь обратил внимание на то, что колья, на которые упал Нигай, хоть и в крови, но выглядят, как новые, вернее, сами стволы почерневшие, а вот верхушки заостренные, причем, недавно. И упал он спиной, будто пятился. – Герасюк шумно попыхтел папиросой. – Попал мужик!
– Ну, получается, на него и была рассчитана эта ловушка? А если упал бы кто-то другой? – Поленников повернулся к Дубовику: – Что молчишь, Андрей Ефимович? Не согласен?
– Заглатываю пилюли, которые нам преподнес преступник. И ведь что интересно: обыкновенная деревня, обыкновенные простые люди, все и всё друг о друге знают, каждый дом, каждая семья на виду, а обитает рядом с ними человек в звериной шкуре, со звериными повадками. И нюх у него звериный. Ведь не вызывает ни у кого никаких подозрений. Это же преступник высшего класса! И следы заметает лучше любого зверя. И начал он свое дело не вчера, и не с Гребковой. Такие качества взращиваются годами.
– По теории Ломброзо существует некий тип людей, представляющих атавизм эволюции, как отвалившийся хвост, оставивший после себя копчик, и обладают они склонностью к антисоциальному поведению. Так вот этот наш Лесник не что иное, как копчик на теле общества.
– Ага, «а ещё существуют два гена в ДНК, при наличии мутации встречающиеся у преступников», – процитировал Дубовик.
Герасюк с нескрываемым удивлением повернулся к нему:
– Это что сейчас было? Это откуда?
Дубовик рассмеялся:
– Это слова одного моего гениального приятеля, который однажды за рюмкой чая доказывал мне полезность открытия этой самой ДНК для криминалистики, случившегося два года назад.
– А-а-а… Запомнил… – улыбнулся довольно Герасюк. – А то я было уже подумал… Ладно, неважно, что именно я подумал, вот только тогда открыта была структура ДНК, а сама молекула – аж в 1869 году! – наставительно произнес он.
– Я рад за неё! Только нам-то это что-нибудь дает? В данный момент эта столетняя старушка нас к преступнику приблизит? – с усмешкой спросил подполковник.