22. Положение вещей: выбор
Какова наша ситуация сейчас в связи с пандемией, когда я пишу эти строки в конце ноября 2020 года, в разгар «второй волны», как это называют европейские СМИ? Мы не должны забывать, что различие между первой и второй волной проводится, главным образом, в Европе. Латинская Америка, где был другой ритм, достигла пика в промежутке между двумя европейскими волнами, и теперь, когда Европа переживает вторую волну, ситуация в Латинской Америке чуть лучше. Мы также должны иметь в виду очевидные различия в том, как пандемия затрагивает тот или иной класс (бедные страдают гораздо больше), расу (в США чернокожие и латиноамериканцы страдают намного сильнее), пол (женщины заражаются чаще и тяжелее, чем мужчины), а также принимать во внимание, что она протекает в разных ритмах на разных континентах (Африка в целом затронута меньше) и в разных государствах (в Европе Франция и Испания сейчас восстанавливаются, а Германия испытывает трудности, что явно контрастирует с ситуацией, наблюдавшейся два месяца назад). А главное, мы всегда должны иметь в виду страны, где все настолько плохо (из-за войны, нищеты, голода, местного насилия и т. д.), что пандемия считается лишь малым злом. Достаточно вспомнить Йемен, о котором The Guardian пишет следующее: «В стране, охваченной болезнью, ковид почти не регистрируется. Война, голод и губительное сокращение помощи сделали тяжелое положение йеменцев почти невыносимым»>76. Аналогичным образом, когда между Азербайджаном и Арменией разразилась короткая война, официальные лица с обеих сторон заявили, что это оправдывает снижение приоритета борьбы с пандемией. Несмотря на эти сложности, мы тем не менее можем обобщить некоторые особенности, из-за которых контраст между второй волной и пиком первой волны становится очевидным:
• Сейчас некоторые надежды уже рухнули. Коллективный иммунитет не работает. Смертность в Европе сейчас на рекордном уровне. Больше нет надежды на то, что, хотя вирус распространяется все шире, его штамм менее опасен.
• Мы имеем дело со многими неизвестными, особенно в том, что касается распространения вируса. В некоторых странах эта неизвестность породила отчаянный поиск виновных (вечеринки в частных домах или на рабочих местах, тайные рейвы и т. д.). Часто звучащая фраза о том, что мы должны «научиться жить с вирусом», выражает чувство капитуляции перед ним.
• Вакцины дают надежду, но нам не следует рассчитывать, что они волшебным образом решат все наши проблемы и восстановят прежнюю нормальность, даже если не учитывать перспективу других эпидемий и экологических катастроф. А распределение вакцин станет нашим главным этическим испытанием: сохранится ли принцип всеобщего распределения или ему помешают оппортунистические компромиссы?