– Кхм.
Бабу на секунду покачнулся и посмотрел вниз, прямо на меня.
Поднял брови.
– Ой! Привет, Дариуш. Я скоро спущусь. Помоги-ка пока Сухрабу.
Сухраб снова что-то крикнул и помахал мне. Солнце припекало затылок, когда я побежал к нему навстречу: грубый камень внутреннего двора сменился колючим травяным газоном, а затем мои босые ступни снова почувствовали камень. Он был очень теплым.
Сухраб был ниже меня ростом, мускулистый и худой. Черные волосы коротко подстрижены, лицо украшает самый изящный персидский нос из всех, что я видел в жизни. У него были карие глаза, как у меня, но в них таился какой-то скрытый свет.
Я даже подумал, может быть, карие глаза – это вовсе не так скучно.
– Э… – произнес я. – Привет.
И только потом понял, что это, вполне вероятно, самое бестолковое приветствие в истории американо-иранских отношений.
Поэтому я поправился:
– То есть салам.
Слово «салам» означает «мир», только не на фарси, а на арабском языке, хотя при этом оно является стандартным приветствием для большинства Настоящих Персов.
– Салам, – ответил Сухраб.
– Э… Khaylee kami Farsi harf mizanam.
Фарси я знал ровно настолько, чтобы, запинаясь, произнести, что я едва ли говорю на фарси.
Когда Сухраб улыбался, вокруг его глаз появлялись морщинки. Могло даже показаться, что он щурится.
– Можешь говорить на английском.
– А, хорошо. Ну. Меня зовут Дарий. Я внук Бабу… То есть внук ага Бахрами.
– Из Америки. – Сухраб кивнул и передал мне один из узлов, которые пытался развязать. Я держал шланг, пока Сухраб продевал другой его конец через петли. У него были короткие, пропорциональные телу пальцы. Я обратил на них внимание, потому что мои собственные пальцы всегда казались мне до странного длинными, как у скелета.
Сухраб потряс шлангом, чтобы узел окончательно развязался. Я нашел еще один узел и протянул ему.
– Э…
Сухраб поднял на меня взгляд и снова вернулся к работе.
– Мы с тобой родственники? – спросил я.
Это был неловкий, но вполне закономерный вопрос, который может задать один перс другому. Меня связывали дальние родственные связи с несколькими иранскими семьями в Портленде. Чаще всего эта связь появлялась благодаря браку, но в Портленде у меня нашелся, например, даже четвероюродный племянник.
К составлению генеалогического древа персы относятся даже с большей тщательностью, чем хоббиты. Особенно персы, живущие не в Иране.
Сухраб сощурился и пожал плечами.
– Я живу тут поблизости.
Мне никогда не приходило в голову, что у Маму и Бабу могут быть соседи.
То есть я, конечно, знал, что они живут в городе, но другие жители Йезда всегда оставались для меня не более чем абстракцией. Даже на фото, которые я видел, обычно отсутствовали соседи или местные жители.