– Отлично!
– Спасибо, – снова сказал я. – Большое.
– Сухраб знал, что подарок тебе понравится.
Она сощурилась, улыбнувшись мне, и ускользнула в коридор.
Сухраб все еще стоял рядом со мной и похлопывал меня по плечу.
– Это самый лучший подарок в моей жизни.
Сухраб снова сжал мое плечо и потрепал меня по голове.
– Я так рад, что он тебе понравился, Дариуш.
Мы сели ужинать на закате солнца.
Наша семья пост не соблюдала, но Маму не хотела ставить в неловкое положение Сухраба и его маму. Махваш Резаи (как моя мама называла ее) так все нахваливала, что мне в какой-то момент показалось, что Маму бросит в нее лопатку для риса, чтобы та перестала болтать.
На всех Бахрами (и двоих Резаи в придачу) в доме не хватило столов и стульев, поэтому мы стояли вокруг одного большого стола, держа в руках тарелки и умудряясь как-то есть. Лале проигнорировала подливки и рис и сразу перешла к миске с маринованными огурцами, которые проглатывала целиком, как шоколадные батончики.
– Дариуш-джан, а тебе что, не нравится хиар? – поинтересовался дядя Джамшид.
– Ну. Не очень. – Я не понимал смысла так готовить огурцы. Вкус был не так уж плох, но их скользкую текстуру я спокойно выносить не мог.
– Не такой уж ты и перс, – ответил дядя. – Не то что Лале.
Я опустил голову и увидел, что все еще стою в футболке иранской сборной, надетой поверх своей рубашки.
Я никогда за всю свою жизнь не чувствовал себя настолько персом, как сейчас, но этого все равно было недостаточно.
– Ты больше похож на отца. Он тоже их не любит, – сказал дядя. Потом подцепил себе огурчик и куда-то ушел.
Отец был на кухне. Он бойко отправлял в посудомоечную машину входящий поток тарелок.
Я сполоснул свою и начал помогать отцу с горой, скопившейся в раковине.
– Понравился ужин?
– Да.
– Можешь не помогать. Я сам.
– Я не против, – ответил я. – Маму говорит, ты часто помогаешь на кухне. Говорит, ты милый.
От этих слов папа почти покраснел.
Почти.
– Она говорила твоей маме, что я ее избалую. Мол, мужчины в Иране никогда не моют посуду.
– Ой.
– Но мне это нравится. Твоей бабушке такой пир тоже не на блюдечке с голубой каемочкой достался. – Папа положил еще одну тарелку в посудомойку и хохотнул. – Образно говоря.
– Да.
– Как тебе твои дяди?
– Они… Даже не знаю. Дядя Джамшид сказал, что я не перс. Потому что не люблю маринованные огурцы. – Я подал папе последнюю тарелку и начал собирать вилки и ложки. – А дядя Сохейл назвал меня полным.
Папа чуть тарелку не выронил.
– Сделал что?
– Ну. Не напрямую. Он просто похлопал меня по животу. Но смысл был именно такой.