Долго ли пролежал он, словно убитый, Вальтер не знал, но, очнувшись, немедленно увидел неподалеку от себя этого страшного Гнома, усевшегося на собственные окорочка. Едва Вальтер приподнял голову, карла испустил прежний резкий и страшный рев, однако на сей раз в нем угадывались слова, сложившиеся в следующие фразы:
– А ну живо! Кто ты? Откуда явился? Чего хочешь?
Сев, юноша промолвил:
– Я – человек и зовусь Вальтером Голденом из Лангтона, а нужны мне съестные припасы.
Ответил Гном, корча мерзкие рожи и усмехаясь:
– Я все это знаю и спросил только, чтобы услышать, как будешь лгать. Меня послали сюда за тобой, и я принес тебе тот отвратительный хлеб, который едите вы, чужаки, бери его!
Тут он извлек из сумки буханку и бросил его Вальтеру, невзирая на голод подхватившему хлеб не без сомнений.
Тогда карла завопил:
– Экий неженка! Хочешь плоти? Давай-ка мне твой лук и пару стрел, и раз тебя поразила леность, я добуду кролика или зайца, а может быть, и куропатку. Ах, позабыл, ты же не ешь плоть, как я – с кровью и всем прочим, – но должен наполовину спалить мясо в огне или замарать его горячей водой – так поступает моя Госпожа и делает Несчастная Тварь. Я знаю это, я видел, как она ест.
– Нет, – ответил Вальтер, – этого будет довольно. – И начал есть хлеб, оказавшийся сладким для его рта. Понуждаемый голодом, он поел, а потом спросил у карлы: – Но кого называешь ты Несчастной и Тварью? И кто есть твоя Госпожа?
Тут создание это испустило как бы яростный и бессловесный вопль, а потом послышались и слова:
– У нее лицо красное и белое, как у тебя; и руки белые, как у тебя, но даже белее, ибо я видел ее… да, видел ее, ах да, да и да…
После слова его превратились в какую-то тарабарщину, Гном катался по траве и молотил по ней, а потом успокоился, сел смирно и вновь зашелся в жутком припадке смеха:
– Но если ты, дурак, решишь, что она прекрасна, когда попадешь в ее руки, тогда по том пожалеешь. О ее насмешки и колкости, о, ее слезы и вскрики… и нож! Ты еще спросил о моей Госпоже… Какова она? О чужеземец, есть ли здесь еще одна Госпожа? И что мне поведать тебе о ней? Похоже, что она сотворила меня, как и Медвежий народ. Но Несчастную Тварь она не создавала и жестоко ненавидит ее, как и сам я. И однажды…
Тут речь его сделалась нечленораздельной, карла долго вопил, а потом задыхаясь, сказал:
– Я и так рассказал тебе слишком много, как бы не проведала Госпожа. А теперь я уйду.
Он извлек из сумки еще две буханки, и бросил их Вальтеру, а сам направился своим путем: то выступая – как видение, посетившее Вальтера на причалах Лангтона, – а иногда подпрыгивая и катясь, словно брошенный мальчишкой мяч или же шустря вперед на всех четверых как какой-то злобный зверек, не забывая по временам издавать тот резкий и яростный вопль.