Тут расслышали они голос вождя, громкий и ясный, и веселье в нем мешалось с гневом:
– Почему эти дураки Опустошители топчутся по полу пиршественного чертога и размахивают оружием, когда врага нет рядом? Или они уже пьяны и видят всякие сказки, не пригубив вина? Почему бы им не усесться по местам и не подождать, пока принесут мясо? А вы, женщины, куда вы девались, почему не торопитесь с едой, хотя вам превосходно известно, как мы проголодалисъ? Разве не все было свершено как положено, разве не сразились витязи, разве не получил победитель награду? Долго ли, о люди, еще голодать вашим вождям?
Тут по чертогу раскатился великий хохот, и люди отступили от обоих будущих побратимов, и отошли прочь, и расселись по местам.
Тогда вождь молвил:
– Иди же сюда, о Холблит, говорю тебе снова, и веди своего взятого боем трэла. Но не медли, разве что не испытываешь ты голода или жажды; хорошо, если так, ибо говорят люди, что ворона трудно насытить! Иди сюда, и будем веселиться!
Тут Холблит бросил меч в ножны, и Хилый Лис поступил точно так же, и вместе поднялись они на возвышенье чертога. И Холблит сел возле вождя по правую руку, а рядом с ним Хилый Лис, а вождь Орлан молвил:
– О Холблит, неужели доспех нужен тебе за столом? Неужели тебе удобней есть мясо в кольчуге, с мечом у пояса?
В ответ расхохотался Холблит:
– Похоже, сегодня вечером оружие мне более не понадобится.
И встал он и, сняв доспехи, отдал все вместе с мечом в руки женщин, которые унесли их, а куда – он не смотрел. Тут, поглядев на него, Орлан заметил:
– Добро это есть! Теперь я вижу, что ты красивый молодец, и нечего удивляться тому, что девы желают тебя.
Тут и явились девицы со съестным, и все возгласили здравицу, и сердце Холблита возвысилось.
Но когда, как и прежде, провозглашены были здравицы и после того мужи выпили чашу-другую, восстал с одной из нижних скамей воитель, муж рослый и молодой, черный волосами и бородою и краснолицый, и заговорил голосом грубым и мощным:
– О Орлан и прочие вожди наши, здесь за нашим столом мы говорили о твоем госте, который обманул нас, и не совсем согласны с тобой в том, как надлежит с ним поступить. Истинно то, что муж этот насытился нашим мясом и что подобает ему оставить нас с целой шкурой, если только он сам не захочет бросить вызов еще кому-нибудь. Тем не менее некоторые из нас полагают, что он не настолько друг нам, чтобы мы помогли ему собственным килем добраться до дома, к тем, кто нас ненавидит. Мы говорим, что будет не против закона, если мы позволим этому мужу остаться на острове, а через половину луны объявим его волком. Что скажешь ты?