– Ничего, совсем ничего, – ответила она, – если ты сделался другом одному из этих людей. У меня самой есть кое-что против вождя, о чем этот рослый муж непременно скоро расскажет тебе; но еще больше настроена я против самого этого мужа, твоего нынешнего приятеля и ученика, потому что он был причиной моих несчастий, и не ради себя, а ради другого.
– Истинно говоришь ты, – отозвался Хилый Лис, – что я сделал это ради другого. Вот и вчера я вывел твоего друга из ловушки, в которую он попал, и устроил его спасение, изобразив поражение в поединке; понадобилось бы, и я украл бы ради него и тебя, Дева Розы, украл, даже если бы пришлось низвергнуть коньковое древо Чертога Опустошителей. Откуда мне было знать, что Орлан отдаст тебя своими руками? Истинно говоришь ты, о благородная и лишенная недостатков дева, все мои деяния, и добрые и скверные, были совершены ради других, и кажется мне, что так и останется до конца моих дней.
Тут Холблит рассмеялся и молвил:
– Не задет ли ты, о товарищ по оружию, словом не знающей тебя женщины? О Лис, она еще станет твоим другом. Но скажи мне, возлюбленная. Мне казалось, что ты прежде не видела Лиса; как же могло быть, что он помогал Орлану против тебя?
– Истину речет она, – молвил Лис, – так случилось по моей хитрости, ибо, прежде чем приходить за ней, я сменил шкуру, как умею делать. В этой земле найдутся и другие мужи, владеющие этим умением. Но что скажешь ты относительно побратимства с Орланом?
– Да будет так, – ответил Холблит. – Он – человек мужественный и верный, хотя и властный, как и следует в сей стране. Он никак не сможет подвести меня, ибо не часто, на мой взгляд, предстоит мне видеть Остров Искупления.
– А я никогда больше его не увижу, – объявил Хилый Лис.
– Значит, он стал ненавистен тебе, – вопросила Полоняночка, – из-за того зла, которое ты здесь натворил?
– Нет, – молвил тот, – к чему считать прошлое зло, если впредь я буду делать только добро? Нет, я люблю этот край. Должно быть, он кажется тебе скучным – черные скалы, черный песок, насквозь продутые ветром и лишенные деревьев долины; но я-то видел его летом и зимой, солнечным днем и в пасмурную погоду, и в шторм, и в штиль. Ведомо мне, и где обитали предки, и где сыны их сынов давным-давно почиют в земле. Здесь я прошел под парусом самые бурные заливы, поднимался на самые крутые утесы; посему знайте, что сия сторона обращена ко мне дружественным лицом и духи здешних гор будут огорчены моим отъездом.
Так сказал Лис, и Холблит уже собрался ответить ему, но вотони пришли в заросшую травой низинку посреди долины, где Орлан уже соорудил земляное ярмо. Для этого он подрезал с обоих сторон полоску дерна, оставив ее нетронутой на концах, и подпер посредине двумя старинными копьями гномьей работы, так что под ней можно было пройти. Посему, заметив их появление, Орлан приветствовал их и спросил Холблита: