Так все и шло какое-то время, пока палаты отцовского дома… что там, самые улицы города не стали ему отвратительны. Тут он вспомнил про то, что молод, а мир просторен. Тогда, уединившись однажды с отцом, Вальтер заговорил с ним и молвил:
– Отец, я только что был у причалов и видел там корабли, почти готовые к плаванию, а самым готовым был высокий корабль с твоим знаменем. Скоро ли отплывет он?
– Да, – отвечал отец, – ибо судно это, зовомое «Катериной», выйдет из гавани через два дня. Но почему спрашиваешь ты об этом?
– Отец, чем короче разговор, тем лучше, – молвил Вальтер, – посему я отправлюсь на реченном корабле повидать другие земли.
– Так… и куда же направишься ты? – поинтересовался купец.
– Куда пойдет этот корабль, отец, – ответил Вальтер, – ибо мне плохо дома, как ты уже заметил.
Некоторое время купец молчал, только пристально смотрел на сына, потому что была между ними большая любовь, но наконец промолвил:
– Что же, сын, может случиться, что тебе станет лучше, но возможно и то, что впредь мы уже не свидимся с тобой.
– Но если мы встретимся, отец, ты увидишь во мне нового человека.
– Хорошо, – согласился Бартоломей, – по крайней мере я знаю, кто виноват в моей утрате, и когда ты оставишь дом – ибо отныне тебе следует идти собственным путем, – она не останется под моим кровом. И если бы только это не сулило раздора между нашими семьями, ее ждала бы худшая участь.
Сказал тогда Вальтер:
– Не срами ее более, чем это неизбежно, ведь, поступив так, ты опозоришь и меня, и себя.
Бартоломей вновь задумался, а потом спросил:
– Носит ли она ребенка, сын мой?
Покраснев, Вальтер ответил:
– Не ведаю, как не ведаю и того, чей этот ребенок.
Тут оба они умолкли, и наконец Бартоломей промолвил:
– Словом, решено; и сегодня, сын мой, понедельник, а отплыть тебе предстоит в среду, спозаранок. Тем временем я присмотрю, чтобы ты не уехал с пустыми руками. Шкипер «Катерины» – человек добрый и верный и прекрасно знает море; мой слуга Шлык Роберт, который следит за погрузкой, мудр, достоин доверия, и знает цены не хуже меня самого. «Катерина» же, корабль новый и прочный, должна оказаться удачливой, ибо носит имя святой, которой молятся в церкви, где ты был крещен, а перед тобою я и твоя мать, и мои мать и отец, как ты знаешь, покоящиеся под ее алтарем.
Тут старший Голден поднялся, чтобы вернуться к своим делам; и они более не разговаривали с сыном о предстоящей разлуке.