— С одной-то, должно, трудно? — ласково спрашивала бабушка. — Трактор, он ведь вон какая агромадина. Поди справься с ней.
— Ничего, мамаша, обхожусь, — лодочкой подставляя руку под струйку воды, тихо говорил тракторист.
— С войны, знать?
— Да.
— Мои-то на ней все четверо полегли, зять пятый... — Старуха потянула к глазам передник. Пашка подбежал, взял у нее корец и, хмурясь, стал поливать трактористу. Бабушка засеменила к телеге, где под чистым холстинным полотном стояла посуда с горячим обедом.
— Больно вчера попало-то, а? — с улыбкой спросил безрукий.
— Не-е, — Пашка шмыгнул носом. Вылил последнюю воду прямо из ведра на крепкую загорелую шею тракториста и подал полотенце.
— Как зовут-то тебя?
— Пашка.
— Ну вот и познакомились. А меня Андреем. Учишься?
— Чудно! — Заслоняя кепкой солнце от глаз, Пашка глянул в лицо тракториста. — Кто ж сейчас учится? Каникулы ведь... Правда, меня... Пашка надел кепку и стал смотреть на свои босые ноги.
— Что тебя?
— Не перевели. По арифметике на осень оставили.
— Э-э, брат, так ты считать, выходит, не умеешь? — Андрей положил мокрое полотенце на плечо Пашки.
— Да я лучше Бузуя считаю. До самой тыщи умею...
— Ну-ка, сколько вот этих штучек? — Андрей, пока Пашкина бабушка готовилась кормить трактористов, заставил пересчитать траки на гусенице.
Обрадовавшись, что можно потрогать трактор руками, Пашка охотно принялся считать. То ли трудно было ему справиться с этим, то ли просто хотелось побольше побыть у трактора — он задерживал руку на звеньях гусеницы, поглаживая каждое ладонью.
— Сорок два, — наконец выпалил Пашка.
— А на другой сколько?
Пашка усердно принялся считать на второй гусенице. Даже на колени опустился, чтобы точнее пересчитать нижние звенья.
— Тоже сорок два, — удивился Пашка, глядя на Андрея и его товарищей, подошедших полюбоваться затеей двух «математиков».
— А всех сколько будет?
— Мно-о-го! — не задумываясь, ответил Пашка.
— Вот и здорово. Молодец! Зря тебя, видно, на осень оставили...
Пашка не понял, почему засмеялись трактористы. Но ему тоже стало весело.
Скоро бабка позвала к обеду. Трактористы пригласили и Пашку. Тот, как бы спрашивая, посмотрел на бабку. Она погрозила пальцем, и Пашка, поддернув штаны, убежал к лошади. Хромой пасся стреноженным на меже. Косясь чернильным глазом на подбежавшего Пашку, он выбирал тяжелыми губами зеленую травку из жесткой щетины прошлогоднего сухостоя. Пашке казалось, что губам Хромого очень колко. На нижней даже пупырышки вздулись. В подол рубашки он нарвал зелени, поднес коню. Тот фыркнул, есть не стал. Должно быть, овес вспомнил. Позвякивая удилами обороти, сердито замахал головой. Пашка тоже обиделся на Хромого. Отошел немножко, лег на межу и стал смотреть на обедающих трактористов. Дядя Андрей, опершись локтем обрубленной руки на землю, полулежал на боку и ел, то и дело кладя ложку на край миски, чтобы откусить хлеба. Обедать он кончил быстрее товарищей — видно, устал держаться на локте. Отблагодарив бабку, закурил. Потом взял недоеденный кусок хлеба и, подойдя к Пашке, протянул ему: