А выданные сверх этого заклинания были обычным мусором.
Если “сторожевую каплю” ещё хоть как-то можно было использовать в практическом плане, то второе заклинание, кровавая метка, было довольно бесполезным.
Если говорить понятным языком, кровавая метка была следящим жучком, который ставится на какое-то существо, после чего создатель заклинания чувствовал бы где это существо может находиться в пределах около пятисот метров.
Рудин с чистой совестью обменял бы эти два “заклинания” на кровавый аналог того же фаербола. Мужчина был уверен, что такой обязательно существует.
Однако не стоило совсем уж грешить на пробудившиеся воспоминания. Было среди них и кое-что полезное.
То же понимание крови, как стихии, заметно выросло.
Неизвестные с поразительной дотошностью рассказали и показали, как ведет себя кровь на морозе, в электричестве и в огне, как сделать так, чтобы жар даже самого жаркого пламени не смог разом испарить алую стихию, мороз превратить её в бесполезную ледышку, а электричество поджарить скрывшегося за багряным щитом мага крови.
Было там и то, что совершенно противоречило земной науке.
Если первые факты рассматривали кровь хотя бы частично в рамках физики, то в дальнейшем они воспринимали багровую жидкость скорее, как связь сразу нескольких концепций.
Жизнь, смерть, вода и дух - кровь была очень многим и ничуть этого не боялась.
Откровенно говоря, когда Рудин погружался в эти знания, он чувствовал себя так, будто его голова начинает трещать, мировосприятие ломаться, а сквозь образующиеся трещины на него смотрит нечто, от чего он хочет забиться в самую глубокую щель мироздания и притвориться абсолютным ничем.
Так, кровь отражала связь любого человека с тем, из чего человек пришел - с человечеством.
Одна капля крови, много это или мало?
Мистические знания шептали Рудину прямо противоположные ответы: это было бесконечно мало и столь же бесконечно много.
Однако куда сильнее у крови была связь с теми, от кого она произошла.
Родители, братья, сестры, родственники - кровь образовывала неразрывные связи, способные как навредить, так и возвысить.
Это было похоже на бесконечную паутину, у полотна которой не было ни конца ни края, пока человечество продолжало существовать.
И у столкнувшегося с этим откровением Рудина по лицу текли кровавые слезы ужаса и счастья.
Ужаса от своей ничтожности по сравнению с человечеством и счастья от осознания, что он никогда не был один. Владислав Рудин с самого рождения был нераздельной частью великого зверя, имя которому, человечество.
И Влад нутром, самой глубокой и сокровенной частичкой себя чувствовал, как люди сражаются, борются, отказываясь проигрывать и покориться правилам нового мира.