Пеппа держала Мо за руку и приглядывала за ней. Мы уже спускались.
— Мо, осторожнее, — говорила она, — тут немножко вниз.
Я знала, что ей нравится показывать Мо дорогу.
Ингрид шла медленнее, чем обычно, и иногда хваталась за поясницу. Потом она остановилась, согнулась и застонала. Я подбежала к ней и положила руку ей на спину.
— Очень больно, Сол.
— У нас еще остались таблетки в лагере… — Но она покачала головой. В лунном свете я увидела, какое у нее страшное лицо, а еще она скрипела зубами.
— У вас болит спина, дорогая? — спросила Мо, и Ингрид кивнула, вздохнув. Потом выпрямилась.
— Пошли. Дойдем как-нибудь. Я пойду последняя, медленно.
Я отдала Пеппе свой фонарик, и она повела Мо вперед. Я шла рядом с Ингрид, держа ее за руку. Мы добирались до лагеря лет сто, и мне пришлось чуть ли не тащить Ингрид по склону. Ей было очень больно.
В лагере я развела огонь, мы зажгли свечи, усадили Ингрид у костра и дали ей одеяло. Я сунула в огонь несколько камней и протянула Ингрид две таблетки ибупрофена с кодеином.
— Давай все, — велела она и проглотила целых шесть таблеток.
Пеппа взяла фонарик и показала Мо шалаш.
— Неужели вы сами это сделали? Здорово как! А какой столик!
Пеппа страшно гордилась шалашом для Мо. Потом она усадила Мо у костра и закутала в одеяло, а я сделала всем чаю. Ингрид просто сидела и пыталась улыбаться.
Мы поели солонины, фасоли и хлеба, а потом еще съели кекса. Мо свернула самокрутку и закурила. В свете костра она казалась очень молодой и красивой, и я села рядом с ней, и она обняла нас с Пеппой.
— Клэр, дай мне сигарету, пожалуйста, — попросила Ингрид.
Я не знала, что Ингрид курит, тем более что она же врач, но Мо свернула сигарету и для нее. Ингрид прикурила, закашлялась и сказала:
— Я не курила лет сорок. Но сегодня особенный день. Он напоминает мне о молодости. В ГДР все курили.
— Ингрид очень старая, Мо, — с гордостью заявила Пеппа. — Ей семьдесят пять.
— Ничего себе!
— Она врач, и она убежала из ГДР в тысяча девятьсот семьдесят пятом году. Она была хиппи, и ее побили копы, — пояснила я.
— И она любила парня по имени Макс, но он ей изменил, и у нее была депрессия, и она стала заниматься всякими исследованиями. А потом у нее был еще парень, Мэтт, который ей в сыновья годился. И она все-все матерные слова по-немецки знает.
Ингрид засмеялась.
— Я им всю свою жизнь пересказала, Клэр. Раньше я никому этого не рассказывала.
Мо тоже засмеялась.
— Извините, что вам пришлось за ними присматривать.
— Это они за мной присматривали. Они настоящие ангелы. С ними я счастлива.
— Я — ангел, — обрадовалась Пеппа, сложила ладони, как будто молилась, и сделала постное лицо.