- Как тебя зовут? - обратился к ней Ружинский.
- Софья Алексеевна Воронцова, - ответила девушка, затаив дыхание.
- Какое отношение ты имеешь к светлейшему князю? – задал второй вопрос пан.
Фархад не вмешивался, он о чем-то напряженно думал, вспоминая рассказ Софьи, о том, как она оказалась в крепостных.
- Я жена его светлости, - ответила Соня.
- Но как же вышло так, что ты оказалась здесь? – недоумевал Ружинский.
- Сколько лет было твоей матери, когда она умерла? – спросил Фархад.
- Чуть больше двадцати, - почти шепотом ответила она, начиная догадываться, куда он клонит.
- То есть сейчас, будь она жива, ей было бы сорок два? – продолжил шейх.
- Матерь божья, - прошептал Казимир.
Именно столько лет было ему самому, и именно столько бы исполнилось Мирославе, его единственной сестре. Казимир и Мирослава были близнецами.
- Наверное, не знаю, - потрясенно выговорила Софья.
- Фархад, ты понимаешь, что это значит? – повернулся к нему Ружинский.
- Это значит, что перед нами, скорее всего, твоя племянница, - грустно вздохнул восточный владыка.
- Ты позволишь мне забрать ее? - с надеждой спросил его Казимир.
- Как я могу отказать человеку, который спас мне жизнь, - улыбнулся Фархад.
Стоявшая до этого затаив дыхание Лейла, выдохнула с облегчением. Она в любом случае избавилась бы от соперницы. Но если бы Софью все-таки казнили, Фархад бы потом отыгрался на ней.
Когда до Сони дошел весь чудовищный смысл придуманного женой шейха плана, она с ужасом обернулась в ее сторону, но натолкнулась лишь на высокомерный непроницаемый взгляд. О боги, как могут быть коварны люди. Ведь, если бы случилось так, что она не похожа была на пани Мирославу, и Ружинский не признал бы в ней свою родственницу, чем бы это кончилось для нее.
Три дня спустя, Софья отплыла в Геную на корабле пана Ружинского. Сердце пело от счастья, наконец, она сможет вернуться, увидеть своих родных и близких. А самое главное, своего сыночка ненаглядного. Казимир пообещал, что проводит ее до самого дома, и впоследствии будет часто навещать ее. В одночасье ее жизнь совершено переменилась, и теперь она ожидала, что только безграничное счастье ожидает ее. Были, конечно, и мрачные мысли. Как ее встретит любимый супруг? Сможет ли забыть о том, где она была и кем? Но об этом она узнает только тогда, когда увидит его.
- Расскажи мне, какой была моя мать, - попросила Софья пана Ружинского, сидя за вечерней трапезой в его каюте.
Ружинский улыбнулся, погрузившись в воспоминания.
- Красивой, как ты. Тихой, застенчивой, не любила, когда в замок гости приезжали, в веселье не участвовала. А вот лес любила. Частенько уходила туда одна, как матушка ее не ругала, все равно за своими травами ходила. Дар у нее был редкий, особенный. Она в травах толк понимала, людей лечить могла. И жених у нее был. Пан Чарторыжский.