Появились дороги (их строили как раз те. кто провоцировал бунты), дворцы, железные вещи. Дворцы появились не у тигтарцев, конечно, но их за заслуги очень редко пускали посмотреть, а железные вещи, в основном ножи, иногда получали в подарок те, кто с эльфами умудрялся подружиться. Исчезли многолетние клановые и племенные войны. Исчезло поклонение стихиям, жертвоприношения. Люди были спасены от ужасных болезней, от которых ранее умирали. Забыли люди, что такое смерть от голода, ибо хотя он в случае неудач на охотах случался, эльфы давали еды хоть и немного, но достаточно, чтобы от этого никто не умер. И постепенно забывали люди, что такое свобода, затуманивалось прошлое, и казалась воля далёким и прекрасным сном…
Тяжёлыми налогами обложили эльфы людей, но ровно настолько, чтобы люди не восстали и не погибли. Был только один человек, который смог поднять немногих на борьбу против захватчиков. Был, потому что его уже не было среди живых — Фаганд лежал мёртвый, с эльфийским кинжалом в сердце…
Не для того брали эльфы бастионы, чтобы подчинить горстку загнанных в угол борцов за собственную свободу. Эльфам поперёк горла стояла эта громада изо льда, ибо на немногих защитников её с восхищением смотрели люди подчинённых земель.
. .
Когда Толгон очнулся, сражение, если только ловлю пленных и стрельбу по ногам пытавшихся сопротивляться можно назвать сражением, уже окончилось. Убитых со стороны эльфов не было, защитников крепости — около сотни, но зато почти все были ранены, чаще всего в ноги. Стояли квадратами пленники: по девять в каждом. Побеждены были защитники, побеждены, но даже поверженными были прекрасны бастионы! Некоторые стены, не до конца разрушенные, исковерканные и изуродованные камнями, стояли как громадные горы и блестели на солнце, будто говоря — мы проиграли, но мы сражались!
Толгон с трудом открыл глаза. Прямо над ним стоял эльф, тот самый, который его загипнотизировал. Эльф, пронзив человека взглядом, очень спокойно спросил: «Тебя, кажется, зовут Толгон?»
. .
Каральн понял, что бастионы пали, когда эльф сказал человеку, спускающему лестницу в яму:
«Свяжи ему руки. А впрочем не надо, не убежит. Бежать некуда».