– Вы
за этим меня
сюда
пригласили? –
ему не
хотелось марать
документ,
переживший и
дураков, и
случившиеся
из-за них
умопомрачительные
трагедии.
– Именно.
Именно, –
обрадовался могучий
Чипполино напротив
и хлопнул
ладонью по
столу. –
Напишите–напишите,
не пожалеете.
– Уже
пожалел, –
пробурчал Кутялкин.
Стараясь не
выглядеть
идиотом, не
способным
придумать
слова,
черкнул
первое, на
что
расщедрилась
рука – свою
витиеватую
подпись.
– Вот,
– взорвался
ОСА. – Вот!
Гриша
все еще не
понимал, к
чему клонит
этот сложносочиненный,
непробиваемый
человек.
Происходящее
стало
казаться
столь же
невероятным,
как принцу
Флоризелю
после
выпавшего туза
пик[16].
Андреев
словно
почувствовал
мысли волонтёра
и вмиг
посуровел:
– Все
эти
отступления,
– он кивнул на
аттестат, –
чтобы Вы мне
поверили.
Людям
испокон
веков
свойственно
фиксировать
себя,
записывать
мысли,
события.
Документам – свойственно
теряться,
потом
неожиданно находиться.
Когда Вы
последний
раз видели письменные
свидетельства
минувших
эпох? Оригинальные
дневники,
записи,
личные
архивы
именитых
дворян?
– В
музеях…, –
начал было
Гриша, но ОСА
махнул на
него рукой.
– Минимум
18–ый век да и то
под стеклом
развернута
одна рваная
страничка.
– Дневник
Марии Мнишек,
– вспомнил
Гриша.
– Подделка.
Первые широко
известные
рукописи личного
характера – это
свитки
мертвого
моря, новгородские
расписки на
бересте,
Неплюев–Саблуков–Питти[17]
да дневники
Джона Адамса,
второго
президента
США. Я,
конечно,
шучу. По
хранилищам
достаточно личного
хлама, но это
не отменяет
странного факта
– десятки
тысяч образованных,
известных и
не известных людей
16–17 веков ушли
бесследно, не
оставив ни
бытовых, ни
дневниковых
записей. При
этом уже в то
время
хватало
ценителей и
собирателей всякого
рода
архивных
материалов.
– Частые
пожары,
повальная
неграмотность,
дорогая бумага?
– предположил
Гриша.
– Ага.
И ночных
горшков не
хватало.
Почти все – жены,
дети,
знакомые, грамотные
слуги и
друзья
прославившихся
при жизни гениев
не оставили
потомкам
воспоминаний.
В ключевое
для истории
мира время не
хватало желающих
фиксировать себя
в мире.
– Я
все еще не
пойму, к чему
Вы.
– Рано,
– Гриша
посмотрел на
огромные
стрелки,
пришпиленные
к стене над
телевизором.
23:59. Клонило в
сон.
Полуметровая
секундная оглобля
завалилась в
следующий
день. – Сейчас
я зайду с
другой
стороны. Григорий
Александрович,
вы, наверное,
знаете, что в
течение
последних
шести веков
была масса
попыток
фальсификации.
Люди как
кролики
плодили фальшивки,
подделывалывая
все, от ложек
до поэм[18].
Далеко не все
эти «шедевры»
выведены на
чистую воду. Фальсификаторы
– профессионалы
столь же
древние как
проститутки
и журналисты.
Наверняка
древнее. При
этом, люди
они
безусловно
более
творческие. Я
бы даже
сказал – они имеют
краеугольное
значение в
панельных промыслах
всех времен.