Кутялкин
осмотрел
напарницу – белая
как призрак Кох
если и могла двинуться
с места, то только
по направлению
к условному выходу.
Причем каким–нибудь
пошлым
способом –
выбив окна,
протискиваясь
сквозь
прутья решетки.
Визжа и
сквернословя.
«Насмотрелась
ужастиков? Пугают
средневековые
замки?
Монархия? Перспектива
мировой
известности? Ненависть
библиофилов?».
Через
несколько
минут Арикат справится
с замком
хранилища 10Z,
и тогда у них
останется
полчаса,
чтобы выполнить
задание, завершить
операцию и
остаться на
свободе
(задача
максимум) или
просто в
живых (задача
минимум).
Секундомер
бился в висках
Кутялкина.
Необходимо
найти
единственно
верные,
вдохновляющие
слова. Нынешнее
время очень
скудно на
них. Раньше имелись
наборы на
любой вкус –
«За Родину», «За
Сталина»,
«Пятилетку в
четыре года»,
«Отомстим за
Марата Казея[48]»,
«Свободу
Анжеле
Дэвис!».
Сейчас
выбирать не
из чего.
Кутялкин
заглянул в
затопленные
ужасом глаза
Мальвины («и
всё-таки чего
она так
испугалась?!»)
и с отчаянием
заключил –
вдохновить
этого
человека
почти
невозможно.
Бодлианская
библиотека,
час до паники
на
финансовых и товарных
рынках
– России
не будет, пока
мы сами себе её
не объясним, –
Гриша сразу
же надавил на
больной наташин
мозоль. – Ты ведь
тоже не в
курсе, почему
и зачем там, у
нас, от
Москвы до
самых до
окраин, происходит
то, что происходит?
– «Надо быть
максимально
иносказательным».
– Вслух мы многое
говорим. Интуитивно
разное
покалывает – утопленные
белогвардейцы,
замученные красные,
генетики,
народовольцы.
От этого часто
гадко и
печально. То
мы
захлебываемся
в ощущениях
собственной второсортности.
То внушаем
себе, что мы –
как все, при
этом лелея
богоносца
внутри. –
Кутялкин
редко, но
метко умел
быть красноречивым.
– Нам давно
неуютно в своей
истории – даже
если неуютность
эта
проистекает
от величия и
непостижимости
прошлого. Никому
никогда не
удастся
собрать в
своей голове
собственную
страну, осознать,
если в ней
полно того,
что не
простить-не
понять. Вдруг
хранилище –
это шанс
поставить
точку? Хотя
бы между 19–ым и 20–ым
веками.
– Думаешь,
мы войдем в
архив и всё
изменится? Парочка
туманных
документов? Еще
одна жалкая
попытка
залепить
раны?!
– Ты
будешь
пытаться и
пытаться
вновь. Пока
не пробьешь нужные
стены, – «что я
говорю?!» –
Гриша
зажмурился,
заклиная
угадать хотя
бы несколько
нужных нот. – Там
у нас слишком
много
неотмщенной крови.
Нельзя
допустить
гипотетическую
вероятность,
что в это
море упадет
еще одна капля.
– Всё
понимаю, Григалександрович.
Ноги не идут. Еще
в Москве
почувствовала
– в
библиотеке
со мной
произойдет
гораздо
худшее, чем три
года назад. Поскольку
отвратительнее
того кошмара
я ничего
представить
не могу, значит
с нами
случится
просто вселенская
бяка. Я не
выдержу. Такой
недоносок как
Вы тем более.