Впрочем, день они все-таки проводили вместе. Постоянно и, как она заметила, с чрезмерным обожанием он говорил об их будущем, о том, какой удивительной женщиной он ее сделает, и о положении, которое она займет. Хотя, подчеркнула Люсия, ей всегда казалось, что у нее и так уже есть положение. Тем не менее, стараясь быть как можно более нежной и покладистой, она слушала его со счастливым лицом и восторгалась, какой удивительной переменой станет для нее их совместная жизнь. Ночью, однако, она не могла не задумываться о нем как о муже. Она, конечно, выйдет за него, но, может, лучше сразу сказать, что ей никогда не удастся существенно измениться; что на самом деле она не считает себя капризным ребенком, которому предстоит исправиться, что она есть и всегда была не кем иным, как человеком с положением в обществе, но свободным. И хотя она вполне готова с радостью ждать его, а потом даже, может, постарается приблизиться к его идеалам, все же она не могла не чувствовать, что сейчас они попусту тратят такие поразительно прекрасные ночи в океане. Но потом она решила, что нет, пока не скажет. Слишком было очевидно, что он испытал шок, увидев ее на корабле среди тех, с кем им, возможно, придется общаться позже, да и в любом случае ему просто надо дать время, чтобы ее узнать, как и ей, возможно, требуется время, чтобы лучше понять его и нечаянно не причинить ему боль. Так что никакой связи здесь, на корабле, и никаких разговоров на эту тему. Наоборот, надо уступить, потому что, как сказала Люсия, больше всего на свете ей не нравится обижать людей. Ее слабость состояла как раз в склонности притворяться перед другими людьми, что она такая, какой они хотят ее видеть, хотя на самом деле она совсем другая, – в случае, если ей эти люди симпатичны. Сейчас же речь шла о человеке – предполагаемом муже, – каждым своим словом приводившем ее в невероятный восторг. Ну конечно, все таланты и опыт Люсии должны были помочь ей его ублаготворить.
Еще одна, скажем так, кругленькая сумма – и профессиональная медицинская сестра отправилась с ними в Монреаль. Когда они прибыли на место, Фрэнк отвез Люсию к своей тетушке, жившей в милом домике на полдороге к горе Мон-Руаяль. Люсии следовало прожить там приличествующее положению время, месяц-полтора, или до того момента, когда будет объявлено о свадьбе и закончатся к ней приготовления. Поскольку все в Монреале сразу же понравилось Люсии, она была рада там жить, пусть и на таких условиях. Кое-где на земле все еще лежал снег, хотя на березах набухли почки – точь-в-точь как в России. Тетушка была милая, правда, пожалуй, слишком энергичная старая дева, каждое утро совершавшая двухчасовые прогулки верхом. Она брала с собой Люсию, хотя не одобряла, что та сидит в седле по-мужски. Постепенно, однако, – по крайней мере, по словам Люсии – ей удалось расположить к себе тетушку своим искусством верховой езды, а также умением беседовать в обществе о литературе. Поскольку тетушка состояла членом литературного клуба и всегда стремилась занимать в нем достойное место, она быстро провела в его члены и Люсию, так что между ними воцарилось полное взаимопонимание. Мечтавший больше всего на свете, чтобы Люсия произвела приятное впечатление, Фрэнк был счастлив такому повороту событий и по этой причине решил отложить свадьбу на более позднее время. «Ведь, милая моя жена, – заявил он, – чем дольше ты живешь с моей тетушкой и знакомишься с ее окружением, тем приятнее нам будет после свадьбы. Люди, которые обычно не желают иметь дела с посторонними, уже начали тебя принимать. А должен тебе сказать, монреальское общество ужасно консервативно».