А потом, на горе всем нам, произошла ужасная катастрофа. Для него – непоправимая. Сумасшествие. Как выяснилось, за ним тянулся шлейф семейной истории психических отклонений. Отец его в припадке безумия покончил с собой. Тетка и прадед страдали душевным недугом. И вот теперь Шайб! Гений, настоящий гений – и вдруг такая беда. А ведь какой ум – неподкупно честный, гамлетовский… По слухам, все началось с мании преследования. Один из самых преданных его друзей только и думает, как сжить его со свету. Другой ставит палки в колеса его литературной карьере. А между тем он разработал новую философию – ключ ко всей философской мысли. Эврика! Его учение дает ответы на все вопросы. Но кому довериться, кого посвятить в свое открытие? И тут уже к прежнему бреду прибавилась мания величия. На самом деле он богат. Он знаменит и влиятелен. Он может повелевать. Его приказы исполняются беспрекословно… Я не могу здесь входить в подробности этой долгой и горестной истории. Скажу лишь одно: понадобилось много времени, участия и любви, чтобы определить его в такое место, где к несчастному относились бы по-человечески.
Теперь несколько слов об Эмануэле и ее роли в столь неожиданном для всех повороте судьбы. Однажды на втором этапе болезни, возомнив себя влиятельной персоной, Шайб позвонил в дверь Эмануэлы, хотя, по ее словам, прежде не бывал у нее. Тогда она еще не знала, что он сошел с ума. Не знал и я. Раздобыв где-то – возможно, в какой-то редакции – ее адрес, он явился как увенчанный славой герой, отважный первопроходец, всемогущий хозяин жизни – своей и не только. Вероятно, он наконец признался себе, что не может без нее. Едва она открыла дверь, он заявил, что намерен увезти ее на остров Сент-Китс на Карибах и там жениться на ней. Яхта ждет – его яхта. На острове у них будет своя плантация. Хочет она или нет, ей придется подчиниться. Он вооружен! И Шайб вытащил нож. Спокойно, никому ни слова. Такси уже внизу.
Трепеща от ужаса, но втайне польщенная, как впоследствии объяснила мне Эмануэла, она послушно пошла с ним. Шайб явно был не в себе, но его одержимость завораживала. В нем было что-то такое, что внушало не только сострадание, но и уважение. К тому же он признался ей в безграничной любви. Он полюбил ее с первого взгляда и навсегда. Она не замечала его, но теперь это не важно. Теперь приказывать будет он. Она должна подчиниться ему, подчиниться его любви. Все это было так дико и так страшно – и вокруг никого, кто мог бы прийти ей на помощь! – что Эмануэла пошла с ним (она впереди, он следом), шаг за шагом, совершенно не понимая, как ей себя вести. Хоть бы на лестнице встретился какой-нибудь мужчина, хоть бы на улице увидеть полицейского!