Это не просто интересный и забавный способ охоты. Европеец может в деталях узнать всё про охоту на тюленя, но у него ни чего не получится. Тут половина успеха зависит от интуиции, от особым образом обостренных чувств. Надо слиться с тем миром, в котором живет тюлень, стать его частью. Надо думать и чувствовать, как тюлень. Эскимосы считают, что в конечном итоге тюлень сам решает , позволить себя убить или нет. Душа тюленя бессмертна, если он позволит себя убить, это для него переход на другой уровень бытия, он может добровольно на это пойти, если ему понравится красота искусно изготовленного гарпуна, если понравится хитрость и выдержка охотника, а охотник, вытащив тюленя на лед, достает фляжку, набирает в рот воды, прижимается губами к губам тюленя и выпускает воду изо рта ему в пасть. Это благодарность тюленю за то, что он пришёл. Душа тюленя может рассказать другим тюленям, что надо приходить к этому охотнику, если они хотят испить такой же чистой воды.
Нам всё это кажется сказками примитивных народов, но что мы, такие умные, знаем про обитателей морских глубин? Европейцы, к примеру, изучают дельфинов давно, настойчиво и целеустремленно, с использованием современной техники. Установили, что у дельфина фактически есть разум, хоть и непохожий на наш, установили, что дельфины обмениваются меж собой довольно сложной информацией, то есть у них есть язык. А можем ли мы поболтать с дельфином, перекинуться парой фраз? А не можем. И ни какая техника нам в этом не поможет. Нам не доступен способ бытия дельфина, не понятен тип его разума, тип его языка. Мы ни когда не поймем, почему дельфины спасают упавших за борт моряков.
Техническая цивилизация по самой своей природе очень высокомерна. Нам что дельфины, что эскимосы – существа, копошащиеся у подножья нашего трона. У нас есть техника, значит мы развитые, а у них нет техники, значит они не развитые. Мы ни когда не поймем дельфинов, потому что смотрим на них сверху вниз. Верх человеческой доброты по отношению к животным – считать их «братьями нашими меньшими». А что если мы для них «меньшие братья»? Что если дельфины нас умнее?
Эскимос не смотрит на тюленя свысока, он, напротив, стремится стать равным ему, для него честь – думать и чувствовать, как тюлень. Он не просто любит тюленя, он его уважает. Европеец понимает охоту, как войну, он видит в звере противника, которого надо победить, уничтожить, превратить в мясо. Эскимос приходит к тюленю с добром, он стремится создать с ним гармоничные отношения, от которых всем будет хорошо, и зверю, и человеку. Не нам судить о том, правильно ли эскимосы понимают психологию тюленя, мы её вообще ни как не понимаем.