Ну вот народ с утра пораньше и потянулся к пристани с мешками и корзинами, все еще храня на лицах восторженно-благостное выражение после вчерашнего праздника.
Вот все-таки уважаю старших коллег. Действительно мудрые ребята, раз сумели так все обставить, что совсем даже небогатые крестьяне, делятся с ними своими хилыми запасами, с таким видимым удовольствием.
Нет. Не то чтобы они прям радовались и плясали, отдавая свои харчи да барахлишко сытомордым жрецам. Но видно было, что такую плату за полученное удовольствие народ тут не относит в графу «совсем уж бесполезные расходы». — Видать жизнь у них и правда достаточно унылая, а приезд жрецов… да еще и привезших заморских чудовищ умеющих готовить вкусную кашу и делиться ею с людьми, стал действительно ярким пятном в их жизнях.
Но тащили, как я приметил, и впрямь немного. …Помню как Фаршаад вовсю торговался с каким-то крестьянином. — Тот принес где-то треть мешка зерна. Фаршаад попытался умыкнуть и сам мешок, но крестьянин встал горой за столь ценное имущество, так что не то что какой-то там Жрец, но даже и сам Икаоитииоо, вряд ли бы смог вырвать этот пустой и неоднократно латанный мешок из его скрюченных узловатых рук, с навечно въевшейся под ногти грязью.
Понаблюдав немного за этой, пусть и мало живописной, но по своему познавательной картиной, я решил было пойти додремать в одну из кают на «Морском Гусе». Потому как полночи провел слушая былины про Икаоитииоо, и нифига не выспался. Но тут, как раз, жреческий корпус решил начать грузить собранные налоги на наш кораблик. И поспать опять не получилось.
Плюнул, и прихватив чистые листы пергамента и походную чернильницу с пером, а также кое-чего из награбленного ранее барахла на обмен, пошел в городишко.
Ухватил первого же попавшегося крестьянина и устроил ему допрос. Тот сначала немного поиграл в партизана. Видать решил олух, что я пришел требовать компенсацию за сожранную вчера кашу. Но надолго его партизанской стойкости не хватило, и он быстренько сдал мне все явки и пароли, и даже самолично довел до дома местного старосты.
Староста, не в пример «партизану» оказался мужиком сметливым и догадливым. …Правда, ненамного и потому тоже долго не мог поверить что единственная моя цель — действительно узнать что-то про редьку, а не выведать его самую страшную Военную Тайну. Потому как, «Редька-то она и есть редька… Чаво там непонятного-та? Ее все едят, потому как растет она в куды ни ткни. Бывает даже что после зерна, там, али кортопли, земля совсем уж не родит. Так спервоначалу горохом ее засадить надо, а на следующий год, редькой. А тама уж и глядишь… Чего? Всегда такой здоровой была… Говорят ее еще сам Икаоитииоо принес. А что Жрецы от нее нос воротят… Дык на то они и жрецы! А мы народ простой, разносолами не избалованный… А что воняет дюже… ну дык и чаго что воняет!? …А? Вона. Слива растет! Вот когда дозреет да сыпаться начнет, надо ее в бадью набрать, да соку надавить, а когда тот скиснет…».