Мясников подошёл поближе. Вгляделся. Действительно, стражник Иванов отличался от прочих ополченцев как породистая борзая, затесавшаяся в свору дворняжек. В нём чувствовалось что-то такое… Неистребимая выправка, что ли. Даже куцая шинель сидела как влитая.
— Ратник Иванов, какое звание вы имеете? — перешёл на «вы» подпоручик.
— Во время войны имел звание корнета, потом — поручика. В настоящее время — мещанин, чинов и званий не имеющий.
— Отлично. Назначаю вас своим помощником. Пока в сотню не придут офицеры — будете исправлять обязанности командира в моё отсутствие, — вынес решение подпоручик, не желая углубляться в подробности.
Мясников был не очень любопытным человеком. Кем был его подчинённый раньше — поручиком или целым капитаном — неважно. Сейчас он только простой ратник. Главное — чтобы на что-нибудь да сгодится. А что чинов и званий не имеющий? Ну, так может, в дуэли поучаствовал. Бывает. Фамилия-то, конечно, не Иванов. Узнаем…
Правда, усилий к узнаванию фамилии прикладывать не пришлось. Уже вечером, будучи у командира дружины генерал-майора князя Мещёрского, Мясников узнал, что ополченец Павел Иванов — бывший государственный преступник и бывший полковник Павел Иванович Пестель…
О полковнике Пестеле Мясников был наслышан. Не зря же говорят, что Москва — большая деревня. На одном конце чихнут, а на другом — здоровья пожелают. Вот так-то. А уж такая штука, как снимание эполет с полковника, просто не могла пройти незамеченной.
— И что же делать? — растерянно спросил подпоручик у князя.
— Ничего, — пожал тот плечами. — Относиться сообразно званию мещанина и ратника. Да не забудь-ка, дружочек, драть-то его нельзя, по причине наличия орденов. Вишь, какая у тебя заковыка… Кем, говоришь, его назначил — помощником? Должность-то офицерская… Составь-ка пока прошение — присвою ему унтер-офицера. А там — поглядим. Вообще-то, как командиру полка — цены ему не было. Так вишь… Проявит себя — похлопочем перед государем о возвращении офицерского звания. Раз уж в ополченцы пошёл — какой же он после этого преступник и бунтовщик?
…После аудиенции у императора бывший дворянин и командир полка, в одночасье оказавшийся мещанином, остановился у московского двоюродного дядюшки, тайного советника и камергера. Несмотря на своё остзейское происхождение, старик был русофилом и монархистом до мозга костей. Более того — сменил лютеранство на православие. На племянника-бунтовщика смотрел, как на пустое место. Хорошо ещё, что не выгнал в шею. Только, памятуя об ошельмованном и умершем безвременно брате — бывшем сибирском генерал-губернаторе, батюшке Павла, дядюшка отвёл племяннику флигелёк во дворе.