Эллиот громко вдыхает, когда Джейс говорит «всадил», и я поднимаю указательный палец вверх, призывая его замолчать. Он все еще не знает о той ночи, когда Дорнан связал меня и засунул свое лицо мне между ног, прежде чем решил вонзить нож в мое бедро.
Что ж. Теперь знает.
— Тебе было… больно, — продолжает Джейс, — И твоя одежда была вся в крови. Клянусь, я не пытался ничего найти… но я увидел твою татуировку… и на секунду мне показалось, что я увидел, что она скрывает.
Конечно. Мои шрамы. Я никогда от них не избавлюсь.
— Это была всего лишь секунда, понимаешь? — Джейс говорит, его голос близок к срыву. — Я говорил себе, что ничего страшного. Что мне все привиделось. Ты была мертва! И ты не похожа на себя. Я заставил себя забыть об этом. А потом, когда мне позвонили… Я должен был посмотреть еще раз. Я должен был знать.
Его лицо покрыто следами нашего ужасного прошлого.
— Все это время ты была прямо у меня под носом.
Я не знаю, как долго еще смогу держать себя в руках. Я с треском ломаюсь под тяжестью своего обмана. Что он думает обо мне?
Боже, он, должно быть, так сильно ненавидит меня за то, что я сделала.
Эллиот разрывает густое напряжение, добавляя еще кое-что от себя.
— Она была у тебя под носом несколько месяцев. Твой отец и твои братья? Они были у тебя под носом шесть гребаных лет. И ты не пытался сбежать? Ты не пытался убить кого-нибудь из них? После того, что они с ней сделали? После того, что они в нее засунули?
Лицо Джейса бледнеет в то же время, когда я поворачиваю голову, мой умоляющий взгляд встречается со взглядом Эллиота.
— Эл, не надо, — говорю я, паника поднимается в горле. — Только не это.
Эллиот встает.
— Я держал ее за руку, пока они, блядь, насиловали ее снова и снова! — у него слезы на глазах, а Джейс смотрит на нас с открытым ртом, задыхаясь, как золотая рыбка.
— О чем он говорит, Джулз? — спрашивает Джейс, его кожа вдруг стала цвета мешка с мукой. Иссушенная, лишенная какого-либо цвета, тепла или энергии.
— После всего, через что они ее протащили… она была беременна, — кричит Эллиот, указывая на меня, пока обращается к Джейсу.
Джейс немного задыхается, его глаза больше столовой тарелки.
— Джулз, поговори со мной. Я не хочу, чтобы он рассказывал мне это дерьмо. Поговори со мной.
Я пожимаю плечами, холодное оружие тяжело лежит в руке.
— Что ты хочешь, чтобы я сказала? — мягко спрашиваю я. — Он не лжет. Это случилось. Это больше не имеет значения.
— Это не имеет значения, — с недоверием бормочет Джейс, повторяя мои слова. — Конечно, это имеет значение, мать твою. Я просил тебя рассказать мне