Горькая любовь вонзается глубоко в мое сердце, так сильно, что я почти кричу. Я подношу руку к груди, мое дыхание внезапно становится поверхностным и учащенным, и я пытаюсь держать себя в руках. У меня было много приступов паники, обычно я забивалась в шкаф Эллиота, когда слышала шум мотоцикла или машины. У меня не было ни одной за очень долгое время.
Полагаю, потому что до сих пор я контролировала ситуацию. Хрупкий контроль, который теперь полностью разрушен. Дорнан не умер. Эта реальность врезается в меня, как товарный поезд.
Вдалеке раздается звук выстрела, или, может быть, это заглохшая машина — я никогда не могла отличить. Но что бы это ни было, глубокий гул проникает в мою грудь и сжимает сердце, заставляя его бешено колотиться.
Джейс собирает окровавленные салфетки и бросает их на заднее сиденье, прежде чем повернуться ко мне. Его лицо искажается от беспокойства, когда он наблюдает за моей гипервентиляцией. Внезапно мне нужно выйти из машины, в ней так душно. Я открываю дверь и падаю на грязный асфальт, которым окружена заправка. Я слышу, как Джейс что-то кричит позади меня, но я не обращаю внимания. Он кричит одно слово, три слога, снова и снова, и когда мои ноги бьются о голый асфальт, я понимаю, что он кричит мое имя. Джульетта! Джульетта!
Как кролик, за которым гонятся, я проскакиваю через заднюю часть бензоколонки и ненадолго замираю. Там ряд за рядом умирающие кукурузные стебли, поле, которое отчаянно нуждается в воде, как мне нужно видеть тело Дорнана в морге. Если поле не получит воду, а Дорнан не умрет, то и кукуруза, и я окажемся в полной заднице.
Джейс обходит меня сзади.
— Почему ты убегаешь? — спрашивает он, тяжело пыхтя. Снова звуки ударов. Тяжелые. Громкие. Выстрелы?
Я вскакиваю.
Почему я убегаю? Даже не знаю. Когда я пробираюсь между стеблями кукурузы, они тянутся ко мне и царапают мои голые руки. Мои ноги колются, когда мертвая, грубая шелуха царапает мою нежную плоть.
Он все еще зовет меня, эти три слога снова и снова, заставляя меня бежать быстрее, делая мое дыхание паническим и задыхающимся.
Джу-лье-тта.
Успокойся, говорит рациональный голос внутри меня. У тебя просто приступ паники. Срыв. Все будет хорошо.
Бах.
Но другой голос, пятнадцатилетней девочки, которая любила забиваться в шкафы и под кровати, когда громкие звуки выводили ее из себя. Она в ужасе. Она тоже скандирует. Дорнан не умер. Дорнан не умер.
Я хочу прислушаться к рациональному голосу. Хочу. Но другой голос намного громче. А потом появился Джейс. Он отдаляется, и я опускаюсь на землю, в грязь и грубые, неровные полоски кукурузной шелухи, которые впиваются в мою плоть. Я подтягиваю колени к груди и зарываю в них лицо, чтобы ничего не видеть, чтобы быть в безопасности. Так я прячусь.