Брови Берена чуть нахмурились, но лицо оставалось бесстрастным, и что думает – не понять.
– Вот для чего тебе таблетки! Ты «читаешь» тех, кто рядом, да? Делишь с ними их боль. Забираешь её. Верно? Берен!
– Нет, – нехотя уронил егерь. – Не всех, кто рядом. Лишь тех, с кем возникла эмоциональная связь.
Тари задумчиво откинулась обратно на спинку сиденья.
– Это мутация?
Берен заиграл желваками, но ничего не сказал, однако нежелание признавать очевидное едва ли не вспыхнуло крупными буквами у него на лбу. Тамари заметила это и больше не спрашивала. Она помнила, как отказывалась верить положительным тестам на свой синдром, как отчаянно убеждала себя, что это ошибка, а после первого обращения защипала себя до синяков, пытаясь проснуться от этого нереального, несправедливого, страшного сна. «Лучше бы ты погибла тогда, в ту ночь…»
– Тебе нужно отдохнуть, – тихо произнесла девушка чуть погодя. – Если не хочешь пускать меня за руль, нужно найти место для ночлега и поспать хотя бы пару часов.
– Я не могу спать без этих таблеток, – ответил Берен, и Тари поняла, что под этим «не могу» скрывается не физическая невозможность, а страх.
– Ты слышишь их по ночам, да?
Молчание. То самое, которое «знак согласия».
– Только их боль?
Берен кивнул:
– Ничего другого у них не осталось. Они все мертвы.
– Я – жива.
– И что?
– Если я буду рядом и буду… думать о хорошем, это сработает? Ты сможешь как-то настроиться на меня, а не на них?
– Я не знаю, как это работает, Тари, – устало произнёс он, – я ни черта не знаю!
– Значит, мы попробуем! Всё равно спать пришлось бы по очереди, – ладонь Тамари легла на его иссечённое шрамами предплечье, чуть выше фенечки, которую сплела Эльса, и от этого прикосновения по коже Берена побежали мурашки, приятно и чуть щекотно покалывая плечи и шею.
К ночи побитый ржавчиной фургон наконец-то выбрался из леса, проехал ещё несколько километров и свернул с дороги.
– Здесь не должно быть опасно, но бдительности терять не стоит – всё-таки лес близко, – сказал Берен, ставя машину на ручник.
Прямо перед ними в холодном свете почти полной луны жидким серебром мерцала лёгкая рябь на тёмной реке. Тари выбралась из фургона, размяла спину и спустилась с невысокого песчаного берега к воде. Остро пахло речной свежестью, сочной зеленью и чуть-чуть – рыбой. Чернильное небо над головой усыпали мелкие звёзды, словно сахарная пудра – черничный кекс. Мягкий прохладный ветерок касался кожи невесомым шёлком. На другом берегу, несколькими километрами выше по течению, золотыми монетами поблёскивали слабые жёлтые огни.