Вот интересно, с какого момента человек начинает ощущать, что жизнь от него ускользает? Вот, кажется, всё пока хорошо, есть успехи, надежды, а потом вдруг будто начинают схлопываться двери. Как будто ты одна идёшь по громадному дому и с каждым новым шагом вдруг слышишь: Хлоп! Хлоп! И будто знаешь, что за твоей спиной закрылась самая главная, наружная дверь. И нет больше выхода, приходится двигаться только вперёд, наощупь, в темноте, чтобы не случилось. Но ты все равно протягиваешь руки в стороны, направо и налево, пытаешься нащупать запасные выходы и входы, но нигде не видно красного бегущего человечка со стрелкой на темной картинке запасного направления. А основные двери захлопываются так быстро, что ты не успеваешь их даже различить. Ты думаешь, как же так? Ведь я ещё только на самой середине пути, ещё должно быть много всего интересного, весёлого и счастливого, но тут самая дальняя дверь, непосредственно ведущая в твою личную комнату, обрушивается со звуком летящей вниз гильотины, а за ней ничего нет, просто стена. И тогда ты понимаешь, что всё уже кончено. Сейчас тебе будет не хватать воздуха. Ты попытаешься разгрести снег и сделать живительный глоток, но этот единственный глоток – только воспоминание, отголосок твоего бывшего успеха. А впереди только холод. Снежное безмолвие застывшей лыжной трассы.
***
После их встречи в ресторане мне вдруг стали звонить и звонить. Сначала позвонил Никитин, в первый раз через столько лет.
– Майка, это Вовик. Как у тебя дела?
– Нормально.
– Швабрина рассказывала, что ты в Германии оперировалась? Это она тебе помогла?
– Не совсем, хотя она тоже в некоторых вещах помогала.
– Можно тебя увидеть?
Я не огорчилась и не обрадовалась.
– Ладно, заходи. С сыном познакомлю и с его девушкой.
Но он не захотел прийти в дом, а назначил мне встречу в ресторане, в том самом, в каком у них проходил юбилей. Я пришла уже без палочки, хотя все равно немного прихрамывала. – Да ты порхаешь! Молодчина! – сказал Никитин. Он не изменился, хотя с затылка сильно поседел, а спереди облысел. И я не стала ему напоминать, что вообще- то это он увез меня тогда из Тырныауза, в котором, как говорили, врачи делали чудеса. Мы поболтали с ним немного, выпили кофе. Расстались мы легко, я ушла первой.
Потом позвонила Синичкина.
– Слушай Майка, как жаль, что тебя не было на встрече. Мы все так ржали! Никитин нас опять смешил до упаду. На нас весь ресторан оглядывался, даже повар вышел посмотреть.
– Рада за вас.
– Представляешь, к нам Исса притащилась! Её, оказывается, Томка пригласила. Иссе скоро будет девяносто пять. И она сама ещё ходит!