– Мы… у вас дома? – полюбопытствовала я осторожно, опасливо поглядывая по сторонам.
– Увы, это единственное место, где нам с вами можно поужинать в такое время, – ответил мужчина, а я вспомнила о том, что по-прежнему держу его за руку, и немедленно разжала пальцы.
А еще сделала шаг в сторону. На всякий случай.
– Впрочем, нет, – поправил себя галеций Вантерфул, улыбнувшись. – Это единственное место, где нас со стопроцентной вероятностью накормят вкусно в такое время. В качестве блюд даже в ресторациях я не настолько уверен.
– А магесса Вантерфул не будет против, что вы пригласили меня на ужин?
– У матери в столице свой дом, поэтому ее мнением можно не интересоваться. Что же касается земель, наследником которых я являюсь, то в наше отсутствие всем руководит управляющий.
– Но я не спрашивала про ваши земли. – Резкий переход темы был мне не ясен.
– Не спрашивали, но проявляли любопытство на нашем первом занятии, насколько я помню, беседуя обо мне с соседкой, – пояснил мужчина, а я испытала стыд. – Так вот, я приезжаю в наш удел несколько раз в год. Мать бывает чаще: ее график несколько свободнее.
– Простите. – Я не знала куда себя деть, пряча пристыженный взгляд.
– Вам не за что просить прощения, Павлиция. Мне даже немного льстит ваше внимание, – «обрадовал» меня преподаватель. – С вашего позволения, я оставлю вас на несколько минут. Мне нужно распорядиться об ужине и переодеться. Чувствуйте себя как дома.
– Мало кто пустил бы кого-то из покинутых в свой дом и предложил чувствовать себя свободно.
Я сама не знала, зачем это произнесла. Мужчина уже направился к лестнице, но, услышав мое замечание, остановился и обернулся. В его глазах искрилось веселье.
– Наверное, я немного сумасшедший, – улыбнулся он, а в следующую секунду даже посмел пошутить: – Самая дорогая картина – вон та, крайняя. Не смотрите, что это просто пятна. Уверяю вас, стоит она как половина этого дома.
Хотелось ответить что-то вроде «Буду иметь в виду», но ничего подходящего на ум так и не пришло, а после галеций уже поднялся по ступенькам и скрылся, а окликать его мне показалось неправильным.
Глупо как-то.
Чувствовала себя ужасно скованно. Мебель вокруг явно была дорогой, поэтому присесть на диван или в кресло я и не подумала. Вообще было страшно прикасаться к чему-либо, поэтому я неловко прогуливалась по пятачку рядом с ковром, рассматривая картины и статуи, занимающие постаменты у стены.
В статуях ничего интересного я не нашла: мужчина и женщина стояли по обеим сторонам от двустворчатых дверей, удерживая над головой широкие чаши, а картина, на которую указал мужчина, и вовсе показалась мне безвкусной мазней. Когда у ребят в Доме Покинутых появлялись краски или карандаши, они и не такие пятна рисовали.