И снова, посадив на пуховую подушку, одевали панну млоду. С Марыськой и старшими сестрами это все казалось забавной игрой. Как же, сидишь ты такая, панна млода, а всё для тебя, и все бегают вокруг… На самом же деле, пока Мирославу одели, она уже хотела, чтобы все поскорее закончилось.
Для жаркого летнего дня несколько слоев ткани были слишком плотными. Тем более, Соколувские, как водится, не пожалели для дочки самого лучшего. Вот и вышло, что еще поезд пана млодего не подъехал, а невеста уже мечтала о том, чтобы снять с себя всю эту красоту. А еще ведь были пшепросины, благословения, переезд…
В общем, Мирослава достаточно быстро поняла, что на своей собственной свадьбе всласть не погуляешь. И теперь искренне недоумевала, как могла она завидовать старшим подружкам и сестрам?
Когда пришло время свадебное поезду переезжать в дом пана млодего, пани Малгожата, вытирая слезы, благословила молодых вслед за мужем. Мирося проживала все это, как во сне. И лишь тогда, когда сильные руки Боруты подсадили ее в празднично украшенную бричку, она осознала, что это – навсегда.
На глаза навернулись слезы, но Мирослава быстро сморгнула их. Не все на этой свадьбе было так, как у Марыли. Не все гости были искренни в своих пожеланиях молодым. И показывать слабость перед ними не хотелось. После случая с давешними похитителями Мирослава стала особенно пристально приглядываться к соседям, раздумывая: кто из них в трудную минуту придет на помощь, а кто – скорее ударит в спину.
Впрочем, она не сомневалась, что и пан Януш, и Гжесь уже тоже сделали свои выводы. Так что в трудную минуту Соколув вряд ли окажется беззащитным. Как и Ятвежь. Сейчас, когда свадебный поезд тронулся, рядом с бричкой ехали дружки пана млодого. Все, как на подбор, высокие, плечистые, они словно нарочно, поигрывали мускулами. Красовались перед дружками панны млодой, без особой нужды горяча коней.
Эта похвальба не осталась незамеченной. Старшие шляхтычи улыбались в усы, поглядывая на такие забавы. Сами когда-то такими были. И потом, сейчас ядзвины были союзниками, поэтому мужчины одобрительно кивали, когда парни показывали удаль. Добрые воины.
Слово за слово, между старшими с обеих сторон завязался разговор о старых временах. Вспоминали, кто кого когда бил. И что ему потом за то было. Может, в другое время, в корчме да при обилии хмеля и довспоминались бы до взаимных обид. Но сейчас, под неспешный шаг коней, молодость вспоминалась, скорее, с грустью. Э-эх, были времена!
Шляхетные панночки тоже поглядывали на красавцев-воинов, но открыто улыбаться побаивались. Красавцы-то красавцами, но ядзвины, погане…. И вообще, а что мама скажет? А что люди подумают?