– Ну, я так и подумала. – Глаза старшей женщины сделались невинными-невинными. – О чем же тут еще думать, Борутко? Кому, как не волхву, с банником договариваться. А ты ешь, Миросенько, ешь, на этого олуха не смотри. У самого уже кости светятся, и жену себе под стать сыскал. Скоро обоих ветром сдувать будет.
Первой не выдержала Голда, весело рассмеявшись. Вскоре ей вторили все за столом.
– Вот и славно! – Сказал Борута, наевшись и поблагодарив хозяек за хлеб-соль и за помощь жене. – Ребят хорошо проводили, добром помянули. Потеряшек всех нашли. Теперь можно и дальше жить.
Всю дорогу домой Борута не отпускал руку Мирославы. Он специально пошел окольной дорогой, чтобы не проходить мимо могильника. И так получилось, что ноги сами собой понесли их туда, где за амбаром низко свесила свои ветви старая яблоня. Под этой яблоней, упоенно целующихся, их и застал Скирмут.
– Нет, брат, – возмутился он, – я понимаю, что молодым простительно многое. Но мы там камни таскаем, курган запечатываем, а ты тут…
– А что – я? – Борута усмехнулся одним уголком рта. – Пока я в святилище был, вы успели отдохнуть немного. А камни, между прочим, мы вместе искали и на телеги грузили. И вообще, братку, завидуешь – так и скажи.
– Было бы чему завидовать! Кожа да кости. – Фыркнул обиженно Скирмут.
– Были бы кости, мясо – нарастим. – Весело ответил Борута, легонько поглаживая жену по плечу. – И вообще, не нравится моя жена – иди к своей.
– Ну и пойду! – Скирмут махнул рукой. – Может, хоть в этот раз повезет с сыном.
– Умгу. – Тихо, словно про себя, проворчал Борута, когда брат скрылся за амбаром. – Непременно повезет. Дуракам, им вообще везет частенько.
– Чего это он? – Мирося, дождавшись, пока мужчины закончат свою перепалку, осторожно дернула мужа за рукав. – Чем мы ему помешали? Место его заняли, что ли?
– Не бери в голову. Он же со своими людьми первую засеку держал. Там, в кургане, большинство ребят – с той засеки. – Борута вздохнул, осторожно обнимая жену. Страсть прошла, осталось только какое-то теплое чувство внутри. Оно грело, словно маленькое солнышко. И Боруте казалось, что чувство это напитывает собой все вокруг. Что и эта старая яблоня, и капуста на грядках, и старый бук, растущий рядом с домом – все норовили протянуть свои листья-ветви поближе, стараясь поймать немножко этого тепла.
Где-то за хлипкой стеной сыто вздохнул Амбарник. В бане стукнуло что-то. Наверное, разомлевший банник спросонья уронил бадейку. «Счастье!» – осенило Боруту. – «Простое человеческое счастье». Они с Миросей так забылись, что щедро делились им со всем миром. Конечно, для своих – не жалко. Но нельзя забывать, что не все существа рады чужому счастью. И Борута, на всякий случай, сделал за спиной у Мироси знак, отводящий беду.