– Просто не вижу смысла болтать, – сдал назад воспитанник. – Чего мы добьемся, говоря с ним?
– Войной мы тоже немногого тут достигли. А так… Хоть времени немного выиграем и лучше врага понимать начнем.
Пока мы говорили, корп достиг сорок шестого этажа и вышел к передовым постам подземников. Оглядел бойцов пустым взглядом и, нимало не смущаясь направленных в него винтовок, двинулся к нам.
– А если он смертник, Оли? – не унимался страж. – Что, если его послали, чтобы убить нас?
– Ты же не позволишь это сделать одержимому, Стеф?
Дорогу неспешно идущему человеку заступил Вим. Я не ожидал от него такого, а потому не успел среагировать и остановить. Размашисто перекрестив одержимого, катар громко вскричал:
– Именем Иисуса Христа изгоняю тебя, демон, обратно в ад!
Мужчина остановился. Повернулся в сторону «осознавшего» и с любопытством склонил голову набок.
– Имя Иисуса мне известно, – проговорил он, и я услышал в его голосе нескрываемую иронию. – Но ты-то кто такой? И кто тебе дал власть кого-то изгонять?
Вим отшатнулся, будто его сильно толкнули в грудь, а одержимый неторопливо миновал его и приблизился к нам.
– Переговоры? – все тем же голосом, который, казалось, вот-вот должен был рассыпаться в смехе. – Вы тут столько уже сломали, что пришла пора поговорить. И прошу, маг, опусти лук. Это тело так легко убить, а мне не хочется привыкать к следующему.
Гринь даже не шелохнулся, продолжая целить одержимому прямо в лицо.
– Ты Астерот? – спросил я.
– Ну что ты, страж! – отмахнулся мужчина. – Зачем бы Господину напяливать на себя это? Есть те, кто рангом пониже.
И он обвел руками собственное тело.
– Посланник?
– Называй так. Неважно.
Он отступил на пару шагов, оперся плечом на стену близ окна и с любопытством оглядел Стефа.
– Зачем ты пришел? – спросил страж.
Я видел, что ему нелегко говорить с извечным врагом, но он держался. Слова скорее цедил, чем выговаривал, да и ножами поигрывал очень красноречиво.
– Я же сказал – переговоры, – усталым голосом старца, в сотый раз отвечающего на вопрос малыша, проговорил одержимый. – Господина интересует, как долго вы еще планируете ломать столь любовно им созданный мир?
– Что же он сам не пришел?
– Потому что вы, люди, дикие и непредсказуемые. Вот ты, страж, стоишь и едва сдерживаешь свой гнев, хотя я не сделал ничего, чтобы его вызвать. Пришел с миром, безоружный, говорю спокойно и даже вежливо. Даже не убил никого, а ты крутишь в руках свои смешные ножички, только и думая, как бы воткнуть один из них мне в сердце.
Голос его звучал беспечно, будто вокруг ничего ему не угрожало. Впрочем, он же в теле смертного, самое страшное, что с ним может случиться, – смерть носителя.